Ты в своём уме? прошипел он, делая ещё один шаг вперёд, вторгаясь в её личное пространство.
Почему не пустила мою сестру?
Игорь не вошёл в квартиру он ворвался, притащив с собой из подъезда порыв холодного осеннего ветра и запах своего раздражения.
Ключ в замке повернулся резко, с силой, дверь ударилась о стену, и он застыл на пороге, не снимая промокшего под дождём пальто.
Его лицо, обычно добродушное и слегка ленивое, было искажено гневом, который он даже не пытался скрыть.
На кухне, на маленьком диванчике у окна, сидела Татьяна. Она читала.
Свет от торшера падал на её волосы и страницы толстой книги в твёрдом переплёте. Она не вздрогнула от шума, не подняла головы. Только палец, лежавший на строке, замер.
Она дождалась, пока муж повторит свой вопрос, на этот раз громче, с нотками плохо сдерживаемой злости.
Таня, я с тобой разговариваю! Светка мне звонила, чуть не плача. Они с мужем в обеденный перерыв специально к нам заехали, голодные, а ты дверь не открыла! Что я должен был сказать? Что моя жена решила характер показать?
Только тогда Татьяна медленно, будто нехотя, оторвалась от чтения. Она не закрыла книгу, а аккуратно вложила в неё закладку и положила на диван рядом.
Она подняла на него глаза. Взгляд был ясный, холодный, как зимнее небо. В нём не было ни страха, ни вины, ни жалости. Только спокойная, тяжёлая усталость.
Я слышала звонок, ровным голосом сказала она. И видела в глазок, кто пришёл. Поэтому и не открыла.
Игорь не ожидал такого ответа. Он, видимо, готовился к оправданиям, к отговоркам про головную боль или к тому, что она просто не слышала.
Прямое признание выбило его из колеи. Он сделал несколько шагов к кухне, его ботинки оставляли на чистом полу грязные следы.
То есть ты это специально сделала? он понизил голос, и от этого он стал только злее. Ты видела, что это моя сестра, и намеренно оставила её стоять за дверью? Что это за фокусы, Таня? Они привыкли у нас обедать!
Последнюю фразу он произнёс так, будто ссылался на нерушимый закон мироздания. На традицию, высеченную в камне.
*Привыкли.* Это слово повисло в воздухе, насыщенное его праведным гневом и её молчаливым неприятием.
Для него это было нормой его сестра и её муж, работающие неподалёку, каждый божий день приходят к ним на обед.
Это было удобно, экономично для них и, как он считал, вполне естественно. Он никогда не задумывался, откуда берётся еда, кто её готовит и убирает после. Она просто была. Как солнце, которое встаёт.
Татьяна молча встала с дивана. Она была ниже Игоря, стройнее, но в этот момент казалось, что именно она заполняет собой всё пространство кухни.
Она подошла к столешнице и уперлась в её холодный край. Смотрела прямо на мужа, на его покрасневшее лицо, на капли дождя в его тёмных волосах.
Привыкли? наконец повторила она его слово.
Оно прозвучало тихо, но ударило, как кнут. В её голосе не было эмоций, только голая констатация факта.
Она слегка наклонила голову, будто разглядывала его, как незнакомый предмет.
Пришла пора отвыкать.
Игорь на миг застыл, его мозг отказывался обрабатывать услышанное. Это был прямой бунт.
Нарушение негласного договора, на котором, как он считал, держался их брак и его душевный комфорт.
Первоначальный гнев, вызванный жалобой сестры, сменился чем-то глубже и личным ощущением, что на его территорию, на его правила посягнули самым наглым образом.
Ты в своём уме? прошипел он, делая ещё один шаг вперёд, вторгаясь в её личное пространство. Какое ты имеешь право решать, кому приходить в мой дом?
Это моя сестра! Моя кровь! Они приходят не к тебе, они приходят ко мне! А ты, как моя жена, должна быть гостеприимной. Это твой долг!
Он говорил громко, заполняя кухню своим возмущением. Каждое слово было обвинением. Он не спрашивал, а утверждал.
Рисовал картину мира, где были чёткие роли: он глава семьи, добытчик; она хранительница очага, обеспечивающая уют и горячий ужин для него и его родни.
И сейчас эта картина трепетала по швам.
Ты стала жадной, Таня! Жадной эгоисткой! Тебе жалко тарелки супа для моих родных? Ты хоть представляешь, как это выглядит со стороны?
Они же смеяться над нами будут! Скажут, Игорь под каблуком, что жена ему диктует, с кем общаться!
Татьяна слушала эту тираду, не меняя выражения лица. Она не опускала взгляд, не пыталась вставить слово. Она просто смотрела на него, и в её спокойствии было что-то пугающее.
Она дала ему выговориться, выплеснуть всю злость, накопившуюся за короткий телефонный разговор со Светкой.
Когда он наконец замолчал, тяжело дыша, она не стала отвечать на его обвинения. Вместо этого она сделала то, чего он меньше всего ожидал.
Молча обошла мужа, подошла к кухонному ящику и достала оттуда дешёвый калькулятор, которым обычно пользовалась для подсчёта коммунальных платежей. Затем взяла блокнот и шариковую ручку.
Игорь смотрел на её действия с недоумением. Он ожидал слёз, криков, споров чего угодно, но не этой холодной, деловой суеты.
Татьяна села за стол, положила перед собой блокнот и включила калькулятор. Сухие щелчки кнопок прозвучали в тишине кухни оглушительно громко.
Давай посчитаем, её голос был ровным, как у диктора, читающего биржевые сводки. Начнём с продуктов.
Мясо, овощи, крупы, хлеб, масло. Чтобы накормить обедом четверых взрослых, нужно она быстро нажимала кнопки, её пальцы летали над калькулятором. В среднем, учитывая нынешние цены, это примерно 500 рублей в день.
Только на обед. Умножаем на двадцать рабочих дней. Десять тысяч. Это только продукты, которые покупаются на деньги из нашего общего бюджета.
Игорь застыл, наблюдая за ней. Он не понимал, к чему ведёт это представление, но чувствовал, как по спине бежит холодок.
Теперь моя очередь, продолжила Татьяна, не поднимая головы и записы
