Ты не родная, у тебя и прав никаких нет, бросила мне Алла, стоя у гроба отца. Голос её был холодным, как ледяной ветер в ноябре.

Я сжала в руках букет белых хризантем. Вокруг шептались, крестились, а её слова вонзились в сердце, как нож.

Алла, не сейчас прошептала я. Папа ещё не в земле.

Мой папа, подчеркнула она. Родной. А ты? Приёмыш, которого он из жалости пригрел.

Я положила цветы у изголовья и отступила. В горле стоял ком. Николай Иванович лежал в строгой рубашке, которую я сама купила в «Детском мире» накануне. Руки сложены на груди, лицо спокойное. Казалось, вот-вот откроет глаза, скажет: «Верунька, чайку попьём?» Но нет больше никогда.

Что за разговор? подошла тётя Зина, наша соседка. На поминках ссориться грех!

Никто не ссорится, фыркнула Алла. Просто напоминаю, кто здесь чужой.

Я отошла в сторону. Чужая. Среди людей, которых знала тридцать лет. Соседи, коллеги отца, дальние родственники все пришли проводить его, а я вдруг поняла, что не имею права стоять рядом с «настоящей» дочерью.

Верка, как ты? обняла меня подруга Наташка.

Спасибо, что пришла

А чего Алка на тебя смотрит, будто ты ей квартиру украла?

Она считает, мне здесь не место.

Как не место? Ты же с детства с Николаем Иванычем жила! Он тебя как родную растил.

Я кивнула. Помнила, как в пять лет он привёл меня из детдома в эту квартиру. Высокий, седой, пахнущий «Беломором». Показал на маленькую комнату: «Вот твой дом, дочка».

Верка, иди сюда, позвала Алла.

Я подошла, ожидая новых колкостей, но она взяла меня под руку и отвела в коридор.

Насчёт наследства, прошипела она. Квартира и дача мои. Я кровная.

Я даже не думала о деньгах голова была занята другим: как хранить, кого звать, где поминки устраивать.

Алла, давай после похорон

Нет, сейчас. Чтобы потом не было «недопониманий». Завещания нет значит, по закону. А закон говорит: наследники дети и жёны. Ты не жена и не дочь.

Но он меня удочерил!

Ну и что? Из жалости. А теперь на шею сядешь? Квартиру в центре заберёшь?

Меня затрясло.

Мне ничего не нужно. Только книги папины и фотографии.

Ага, конечно! Все так говорят, а потом в суд бегут.

Я резко развернулась и ушла. Тридцать лет жила в этой семье, считала Аллу сестрой, а Николай Иванович был мне отцом. А теперь? Просто приживалка, которую терпели.

На следующий день в церкви собралась толпа. Соседи, врачи из поликлиники, где папа лечился. Алла приехала с мужем и сыном, но смотрела на меня исподлобья.

После отпевания поехали на Востряковское кладбище. Я сидела в первом катафалке, сжимая гвоздики его любимые цветы.

Алла командовала: «Сюда венки!», «Гроб не так несите!» Я молчала. Смотрела, как опускают в землю человека, который был мне дороже всех.

Прости, пап шёпотом сказала я.

Он умер от второго инфаркта. Я винила себя: почему не уговорила на операцию?

В кафе на поминках Алла даже не предложила помочь с деньгами. Хотя работает в «Газпроме» и водит «Мерседес».

Помните, как Николай Иваныч Верку из детдома привёз? рассказывал дядя Витя. Малявка, а он её на руки взял: «Теперь у меня две дочки».

Алла скривилась:

Папа был мягкотелым. Жалел всех подряд.

Не жалел любил! рявкнул дядя Витя. Верку так же, как тебя!

Я плакала. Да, он любил меня. Никогда не делил на «родную» и «приёмную». Водил в цирк, платил за институт, а когда я вышла замуж за Сергея, подарил дачу в Малаховке.

Правда, брак развалился через четыре года. Дачу пришлось продать.

После поминок Алла подошла ко мне:

Покажи завещание.

Я достала бумагу. Она прочитала и побледнела.

Он разделил поровну?

Да. Год назад, после инфаркта.

Этого не может быть! она вдруг закричала. Я оспорю! Докажу, что он был не в себе!

Он был в здравом уме, Алла.

Посмотрим! А пока в квартиру не суйся замки поменяла!

Я онемела.

Мои вещи там!

Сложу в мешки и выброшу! Хочешь подавай в суд!

Она уехала. Я осталась одна. На следующий день дверь в папину квартиру не открылась. Соседи сказали, Алла уехала к себе в Балашиху «за адвокатом».

Юрист объяснил: завещание законное, но оспаривать будут долго.

Я вышла на улицу. Неделю назад у меня был отец. Теперь только война с сестрой.

Но Николай Иванович хотел, чтобы я получила своё. И я буду бороться. Ради него. Ради того, кто дал мне имя, дом и любовь, когда весь мир отвернулся.

**Вывод:**
Кровь не вода, но любовь не кровь. Родство не в генах, а в сердце. И если человек назвал тебя дочерью значит, ты ею стала. Навсегда.