**Дневниковая запись**
Сегодня на юбилей свекровь назвала меня «деревенщиной». Я молча включила видео, где она, стоя на коленях, умоляет меня одолжить деньги, даже не подозревая, кто перед ней
Зал дорогого московского ресторана тонул в лилиях и атмосфере тщательно продуманного гостеприимства.
Елизавета Игнатьевна Верещагина, моя свекровь, праздновала свой пятьдесят пятый день рождения. Она стояла в центре зала в роскошном платье, ловя восхищённые взгляды гостей.
Она подняла бокал, обведя присутствующих тяжёлым, бархатным взглядом хозяйки мира.
Дорогие мои! Спасибо всем, кто пришёл разделить со мной этот вечер! её голос, отточенный годами светских бесед, звучал сладко и льстиво. Пятьдесят пять это не итог, а только начало! Начало новой, настоящей жизни, где нет места фальши.
Гости, как и ожидалось, зааплодировали. Мой муж Всеволод, сидевший рядом, нервно сжал мою руку под накрахмаленной скатертью. Он ненавидел эти собрания, где приходилось соответствовать образу «сына той самой Верещагиной».
Я могу гордиться тем, что вырастила прекрасного сына, продолжала Елизавета Игнатьевна, и её взгляд, словно лазерный прицел, остановился на мне. И он, моё сокровище, нашёл себе жену.
В воздухе повисла пауза острая и наэлектризованная. Я почувствовала, как на меня устремились десятки любопытных взглядов.
Лида девушка целеустремлённая, свекровь сделала глоток шампанского. И пусть её корни не в столичном кругу, пусть она, скажем так, простая провинциалка, но хватка у неё железная! Сумела же зацепиться в этом городе, очаровать моего мальчика. Не всем так везёт!
По залу прокатились сдержанные смешки и перешёптывания. Это было её искусство унизить, завёрнув оскорбление в обёртку комплимента. Кто-то смотрел на меня с сочувствием, кто-то с откровенным злорадством.
Я не изменилась в лице. Я давно привыкла. Просто медленно достала из сумки телефон.
Всеволод тревожно взглянул на меня.
Лид, пожалуйста, не надо Не обращай внимания.
Но я уже подала знак менеджеру, с которым договорилась заранее. «На всякий случай», сказала я ему тогда.
И этот случай настал. Большой плазменный экран за спиной юбилярши, на котором минуту назад крутили слайд-шоу с детскими фото Севы, погас, а затем снова ожил.
Одно нажатие на телефоне.
Зал замер. Вместо сияющей именинницы на экране появилось холодное, безликое офисное помещение. И в центре, на дорогом ковре, стояла на коленях она. Елизавета Игнатьевна.
Не гордая львица, а приниженная, всхлипывающая женщина в том же самом платье.
Видео было снято скрыто, на телефон, вероятно, из-за угла. Звук был тихим, но слова были лишними.
Она ломала руки, что-то горячо и отрывисто говорила суровому, высокому мужчине в костюме, который смотрел на неё сверху вниз с ледяным спокойствием.
А потом она буквально поползла к его ногам, хватаясь за брюки.
Камера дрогнула, оператор сменил ракурс, чтобы лучше захватить сцену. И тогда в кадр попали стеклянные двери кабинета сзади.
На матовом стекле чётко проступали элегантные золотые буквы. Всего одно слово. Фамилия.
**«Морозова».**
Моя девичья фамилия. Название моей компании.
Зал взорвался гулом, похожим на растревоженный улей. Кто-то из дальних родственников ахнул.
«Морозова»? громко прошептала двоюродная тётя Севы, известная сплетница. Погодите, так это же тот самый инвестиционный фонд
Она замолчала, уставившись на меня. Взгляды гостей, словно по команде, метнулись от экрана ко мне и обратно.
Елизавета Игнатьевна, бледная как бумага, медленно повернула голову. Глаза, ещё минуту назад метавшие молнии, теперь были полны животного ужаса.
Выключи это! прошипела она, срываясь на крик. Немедленно выключи этот вульгарный монтаж!
Но я не шевельнулась. Видео повторялось по кругу. Снова её поза, снова мольба в глазах, снова роковая надпись на двери.
Всеволод сжал моё плечо. Его лицо было маской растерянности и неверия.
Лида, что это значит? Что это за видео? Фирма «Морозова» Это твоя?
Я встретила его взгляд. Спокойно. Без злорадства, без триумфа.
Моя, Сева. Та самая, про которую я не рассказывала тебе в деталях. Я говорила, что у меня консалтинговый бизнес. Это правда, но не вся.
Ложь! завизжала свекровь, подскочив. Бокал в её руке дрогнул и с хрустальным звоном разбился о мраморный пол. Она всё подстроила! Эта интриганка хочет меня опозорить!
Но её слова тонули в общем гуле. Суровый мужчина на видео мой заместитель, Станислав Юрьевич.
Месяц назад Елизавета Игнатьевна пришла к нему, не зная, кто его начальник.
Представилась владелицей небольшой галереи, у которой «временные трудности». Требовала огромный кредит под залог сомнительных картин.
Станислав, конечно, отказал. Тогда она и устроила эту сцену в его приёмной.
Она не знала, что за стеклянными дверьми кабинета сижу я.
Что Станислав, мой верный сотрудник, которого я когда-то вытащила из долговой ямы, незаметно включил запись на телефоне, чтобы обезопасить и себя, и меня от возможных обвинений.
Я не планировала использовать это видео. Оно было моей страховкой. Моей последней картой. Но она сама сделала выбор.
Мама? голос Всеволода дрогнул. Он смотрел на неё, и в его глазах рушился мир. Это правда? Ты ты просила денег? У компании Лиды?
Не у неё я просила! истерично закричала Елизавета Игнатьевна. Я бы никогда не унизилась перед этой выскочкой! Я шла в серьёзную, солидную компанию!
Тут один из гостей, седовласый банкир, с которым свекровь только что любезно беседовала, громко хмыкнул.
Солиднее не найти, Елизавет
