Ты не родная, и прав у тебя нет, бросила мне Алла сквозь зубы, стоя у гроба отца. Так что не рассчитывай ни на что.
Я сжала букет белых хризантем, будто получила пощёчину. Вокруг шептались, крестились, а её взгляд жёг меня ненавистью.
Алла, не здесь, прошептала я. Папа ещё не предан земле.
Вот именно, мой папа, она подчеркнула каждое слово. Кровный. А ты кто? Приёмыш, которого он из жалости приютил.
Я положила цветы у изголовья, и ком встал в горле. Николай Васильевич лежал в той самой рубашке, что я купила накануне. Руки сложены, лицо спокойное. Казалось, он просто спит, но больше не откроет глаза, не скажет: «Доброе утро, Верунь».
Девочки, что за перепалка? подошла тётя Галя, соседка. Такой день, а вы…
Никакого скандала, отмахнулась Алла. Просто ставлю точки над «i».
Вера отошла, чувствуя себя чужой среди тех, кого знала с детства. Коллеги отца, дальние родственники все пришли проститься, а она вдруг осознала, что здесь лишняя.
Вер, как ты? обняла меня подруга Катя.
Спасибо, что пришла…
А что Алка так смотрит, будто ты ей жизнь испортила?
Она считает, что мне здесь не место.
Как не место? Ты же с Николаем Васильевичем с шести лет жила!
Я кивнула, вытирая слёзы. Помнила тот день, когда он привёл меня из детдома седой, в поношенном пиджаке, пахнущий махоркой. Показал маленькую комнатку с кроватью: «Теперь это твой дом».
Верочка, иди сюда, позвала Алла.
Я подошла, ожидая новых колкостей, но она взяла меня под руку и вывела в коридор.
Насчёт наследства, прошипела она. Квартира и дача мои. Я кровная.
Алла, давай после похорон…
Нет, сейчас. Чтобы не было «недопониманий». Завещания нет значит, по закону. А ты не родня.
Но он меня удочерил!
Жалел сироту, вот и всё. А теперь думаешь, квартиру в центре отхватить?
Мне нужны только его книги и фото!
Ага, как же. Потом в суд побежишь.
Я сжала кулаки. Тридцать лет я считала эту семью своей, а оказалось терпели из милости.
Знаешь что? тихо сказала я. Хорони отца достойно. Остальное твоё.
Ты мне указываешь?
Да. Потому что последние годы он жил со мной. Потому что я мыла его, когда он после инсульта не мог встать, а ты приезжала раз в месяц на пять минут.
Алла залилась краской.
Я его кровь! А ты подкидыш!
Я развернулась и ушла. В зале оставались только близкие. Завтра похороны, потом поминки. Денег не хватало пенсия у отца была крохотная, а Алла даже не предложила помочь.
Верунь, подошёл сосед дядя Миша, завтра машину подгоню, поможем гроб нести.
Спасибо…
Не слушай Алку. Она с детства злая. Помню, как ты к нам приехала она тебе куклу голову оторвала…
Я кивнула. Тогда Алла уже училась в институте, а я боялась к ней подойти. Но Николай Васильевич всегда меня защищал: «Она теперь твоя сестра».
Шли годы. Алла вышла замуж, родила, но для неё я так и осталась чужой. А отец старел. Водила его по врачам, покупала лекарства.
Верочка, говорил он, Алла деловая, ей не до старика. А ты настоящая дочь.
После похорон я вернулась в пустую квартиру. На столе лежали документы и среди них завещание. Квартира и дача пополам. Подпись, печать.
Теперь я понимала, почему Алла так нервничала.
Утром она позвонила:
Мы договорились, отпевание в морге!
Нет. Отец хотел в церкви.
Откуда ты знаешь?!
Я с ним жила. И, Алла… Я нашла завещание.
В трубке тишина.
Какой ещё документ?
Тот, что у нотариуса Беловой. Приезжай к десяти.
В церкви было полно народу. Алла пришла с мужем, но смотрела на меня, как на врага. После кладбища все поехали на поминки. Я взяла кредит Алла даже не предложила скинуться.
Помните, как Николай Веру из детдома забрал? вспоминал дядя Миша. Такой заморыш был…
Отец всегда был мягкосердечным, фыркнула Алла.
Не мягкосердечным, поправила тётя Галя. Любящим.
Я молча плакала. Он и правда любил меня. Помог поступить в институт, когда я вышла за Славу подарил дачу. Алла тогда злилась, но он стоял на своём: «У Веры своя семья теперь».
Брак распался через три года. Дачу пришлось продать.
После поминок Алла подошла:
Покажи завещание.
Она прочитала и скривилась:
Оспорю! Докажу, что он не в себе был!
Он был здоров.
Посмотрим. А в квартиру не суйся замки поменяла.
Там мои вещи!
Выброшу на лестницу. Хочешь подавай в суд.
Адвокат сказал: тяжба может длиться годами.
Я шла по улице и думала: неделю назад у меня был отец. Теперь только враги и бумаги. Но я не отступлю. Потому что иначе предам того, кто дал мне дом, когда весь мир отвернулся.
*Запись в дневнике*
*12 октября*
Сегодня хоронил отца. И понял: кровь не главное. Родство в поступках. Алла может оспаривать завещание, но она никогда не поймёт, что настоящая семья это не гены, а те, кто остаётся с тобой в самые тёмные дни. Отец это знал. И я тоже.
