**Дневниковая запись**
Сегодня случилось нечто, что перевернуло всю мою жизнь. У могилы богатая женщина в дорогом пальто застыла в оцепенении, а потом беззвучно рухнула на землю, когда бездомный парень спросил её: «Вы тоже знали мою маму?»
Кладбище место, где для одних кончается жизнь, а для других она обретает смысл. Для Сергея, или Сереги, как звали его местные, оно стало домом. Не в буквальном смысле: спал он в полуразрушенной часовне, куда забирался лишь в самые лютые морозы. Но душа его находила здесь покой.
Тишина, нарушаемая лишь карканьем ворон да редкими шагами скорбящих, была ему дороже любых слов. Здесь никто не тыкал в него пальцем, не гнал прочь за обтрепанную куртку и стоптанные кирзовые сапоги. Мертвым было всё равно и в этом была странная, но успокаивающая справедливость.
Утро началось, как обычно, с росы на картонке, служившей ему постелью. Туман клубился над могилами, будто пряча их от посторонних глаз. Серега потёр ладонью глаза и принялся за обход: проверить, не растрепали ли венки ночные ветра, не оставили ли следы пьяницы. Его единственным другом и начальником был дядя Вася сторож с седой щетиной и хриплым голосом, но добрым взглядом.
Опять торчишь тут, как памятник? раздалось из сторожки. Иди чай хлебни, а то замёрзнешь, как собака.
Сейчас, дядя Вася, буркнул Сергей, не отрываясь от дела.
Он подошёл к скромной могиле в дальнем углу. Простая плита: «Анна Васильевна Семёнова. 19702015». Ни фотографии, ни пышных слов. Но для него это было святое место. Здесь лежала его мать.
Он почти не помнил её лица детдом стёр воспоминания. Но здесь, у этого камня, он чувствовал тепло, будто она где-то рядом. Выдрал сорняки, протёр плиту мокрой тряпкой, поправил букетик ромашек. Рассказал, как вчера дождь шёл, как ворона каркала, как дядя Вася поделился щами. Он верил, что она слышит. Для мира он был никем, но здесь сыном.
День шёл своим чередом. Помог дяде Васе подлатать ограду, получил миску горячих щей и снова вернулся к «маме». Сидел на корточках, когда вдруг услышал скрип шин.
К воротам подкатил чёрный «Lexus». Из него вышла женщина будто со страницы глянца. Дорогое пальто, идеальная причёска, лицо, отражавшее не страдание, а достоинство в горе. В руках роскошные белые лилии.
Сергей съёжился, но она шла прямо к нему. К могиле его матери.
Сердце сжалось. Она опустилась на колени, не замечая грязи на дорогой юбке. Рыдания сотрясали её плечи.
Вы к ней? прошептал он.
Она подняла глаза мокрые, растерянные.
Да.
Вы тоже знали мою маму?
В её взгляде мелькнуло замешательство. Она оглядела его рвань, худобу, глаза, полные детской доверчивости. Потом прочитала надпись на плите: «Анна Васильевна Семёнова».
И вдруг поняла. Резкий вдох, бледность, губы задрожали. Она рухнула бы на плиту, если бы он не подхватил её.
Дядя Вася! закричал он.
Сторож примчался, и вдвоём они оттащили её в сторожку. Обрызгали водой, дали понюхать нашатырь. Она очнулась, уставилась на Сергея долго, будто искала в его чертах что-то знакомое. Потом прошептала:
Сколько лет сколько лет я тебя искала
Они с дядей Васей переглянулись. Женщина отпила воды, взяла себя в руки.
Меня зовут Ольга, сказала она твёрже. Чтобы ты понял мне нужно рассказать всё.
И рассказала.
Тридцать лет назад она, провинциалка, приехала в Москву. Устроилась горничной в богатый дом. Влюбилась в сына хозяйки Дмитрия. Беременность, страх, предательство. Хозяйка выгнала её, пообещав отправить ребёнка в детдом. Единственной, кто её поддерживал, была другая горничная Анна.
Но Анна завидовала. Завидовала её любви, ребёнку, которого сама не могла иметь. После родов Ольге сказали: младенец умер. Но правда открылась годы спустя Анна подменила ребёнка, украла его.
Ольга искала сына десятилетиями. А недавно нашёл её Дмитрий умирающий, измученный раком. Он потратил состояние, чтобы найти их.
Ты мой сын, сказала Ольга, глядя Сергею в глаза. Он ждёт. У него мало времени.
Сергей сидел, сжав кулаки. Всё, во что он верил, рухнуло. Анна не была его матерью. Она украла его у этой женщины у его настоящей матери.
Посмотри на меня прошептал он. Я же
Ты мой сын! перебила Ольга. И мы едем. Сейчас.
Он взял её руку неуверенно, дрожа.
Дорога в хоспис тянулась мучительно. В машине пахло кожей и дорогими духами. Ольга спросила:
Холодно было зимой?
Бывало.
А один всё это время?
Дядя Вася. И она.
Ольга заплакала. Сергей тоже.
В палате лежал худой, седой человек. Дыхание прерывистое.
Дима Ольга коснулась его руки. Я нашла его.
Дмитрий открыл глаза. Увидел Сергея. Взгляд замер, потом вспышка узнавания. Он слабо шевельнул рукой.
Сергей взял её холодную, хрупкую. Слов не было. Только это прикосновение.
Отец слабо сжал его пальцы. Губы дрогнули в подобии улыбки. И выдох. Монитор запищал ровной линией.
Ольга обняла Сергея сзади. Они стояли так вместе. Впервые.
Теперь у него есть мать. Но нет отца.
И всё только начинается.
