В тишине кухни, где пахло мятой и ромашкой, Елизавета перебирала пакетики чая. Самовар на столе тихо поскрипывал, будто живое существо. Эти чаи привезла из Лондона ее дочь, Надежда. Вспомнилось, как пять лет назад Надя торжественно вручила ей ключи от этой самой квартиры в центре Москвы.
Теперь у тебя есть свой угол, мама, сказала тогда дочь, и в глазах светилось что-то теплое.
Кухня стала для Елизаветы родным местом. Тут все дышало уютом: потертая клеенка с виноградным узором, горшки с геранью на подоконнике, даже трещина на кафеле возле плиты казалась знакомой. Она уже собиралась налить себе чаю, когда в дверь постучали.
На пороге стояла Надежда в строгом костюме, с безупречной укладкой и взглядом, холодным, как февральский ветер.
Мама, нам надо поговорить.
Елизавета отступила, пропуская дочь. Что-то в ее голосе сжало сердце, как тисками.
Заходи, родная. Как раз заварила твой любимый чай, тот самый, что ты привезла.
Нет, спасибо. Надежда осталась стоять посреди кухни. Я ненадолго. Мама, тебе нужно освободить квартиру. До завтра.
Елизавета застыла с чайником в руках. Казалось, она ослышалась.
Что, прости?
Квартиру нужно освободить. Завтра. Я больше не могу тянуть.
Горячий чай пролился на руку, но она даже не почувствовала боли.
Наденька, я не понимаю Это же мой дом. Ты сама
Это просто квартира, мама. Надежда достала телефон, быстро проверила что-то на экране. Ты тут пожила, но я больше не могу тебя содержать.
Содержать? Елизавета нервно рассмеялась. Дорогая, я сама плачу за коммуналку, убираю
Мама, давай без этого. Надежда поморщилась. Решение принято. Ключи оставь на столе.
Она развернулась к выходу, но Елизавета схватила ее за руку:
Подожди! Хотя бы объясни почему? Что случилось?
Ничего не случилось. Просто бизнес, мама. Квартиру можно сдать дороже.
Дверь закрылась, и Елизавета осталась одна. В ушах звенело. Она медленно опустилась на табурет, глядя на лужу разлитого чая. В отражении на его поверхности танцевали блики закатного солнца.
Как во сне она поднялась и пошла в комнату. На стене висели фотографии: вот Надя на выпускном, сияющая в белом платье. А вот они вместе на море дочь строит замок из песка, а Елизавета смеется, пытаясь защитить его от волн. Тогда она только что продала дачу, чтобы оплатить учебу Наде. Разве это была жертва? Нет, просто любовь.
Доченька, прошептала Елизавета, проводя пальцем по фото. Как же так?
Вечер медленно сменялся ночью. Она механически складывала вещи в старый чемодан, то и дело останавливаясь, чтобы взглянуть на знакомые детали квартиры: облупившуюся краску в углу, которую все собиралась подкрасить, мягкий свет любимой настольной лампы, тень от герани на стене Каждая мелочь вдруг стала бесконечно дорогой.
Где-то в глубине души теплилась надежда, что утром зазвонит телефон, и Надя скажет, что это была ошибка. Глупая шутка. Что угодно. Но телефон молчал, а стрелки часов неумолимо отсчитывали последние часы в месте, которое она считала домом.
Первая ночь выдалась душной. Елизавета сидела на скамейке в парке, прижимая к себе потертый чемодан, и смотрела на звезды. Где-то там, в теплых квартирах, люди спали в своих кроватях, а она Господи, как же так вышло?
Ключи она оставила на кухонном столе, аккуратно протерев их салфеткой. Почему-то казалось важным, чтобы они блестели. Может, Надя заметит и вспомнит, как мама всегда заботилась о мелочах.
Добрый вечер, раздался рядом хриплый голос. Елизавета вздрогнула. Какой-то бородатый мужчина в потертой куртке сел на другом конце скамейки. Не бойтесь, я просто присяду. Тоже ночуете?
Она машинально притянула чемодан ближе.
Нет, что вы я просто гуляю.
Мужчина хмыкнул:
В три часа ночи? С чемоданом?
Да, представьте, Елизавета попыталась улыбнуться, но губы дрожали. Люблю ночные прогулки.
Понятно, он достал из кармана яблоко и протянул ей. Хотите? Чистое, только что помыл в фонтане.
Она покачала головой, но желудок предательски заурчал. Она не ела со вчерашнего утра.
Кстати, меня Степан зовут, мужчина откусил яблоко. Уже три месяца на улице. Жена выгнала. А вас кто?
Дочь, тихо ответила Елизавета и сама удивилась своей откровенности.
Гм, Степан покачал головой. Дети нынче Другие какие-то выросли. У меня вот сын в Америке, уже второй год звонка жду.
К утру похолодало. Елизавета дремала, прижавшись к спинке скамейки. Степан давно ушел, оставив ей второе яблоко и адрес приюта. «Там тепло, сказал он, и иногда кормят».
Когда рассвело, она поднялась, разминая затекшие ноги. Куда идти? В приют она не была готова, нет Может Галина? Соседка всегда была приветливой, иногда заходила на чай
Звонок в знакомую дверь на пятом этаже дался нелегко. Елизавета несколько раз поднимала и опускала руку, прежде чем решиться.
Лиза? Галина появилась на пороге в пестром халате. Боже мой, что случилось? На тебе лица нет!
Галя голос предательски дрогнул. Можно у тебя пару дней пожить?
В маленькой кухне Галины пахло ванилью. Она пекла пироги любила побаловать себя свежей выпечкой по утрам.
Вот же качала головой Галина, слушая сбивчивый рассказ подруги. А я всегда говорила избаловала ты ее. Помнишь, как она тебе нагрубила на твоем дне рождения? А ты все «доченька, доченька»
Не надо, Галя
Надо, Лиза! Галина стукнула чашкой о стол. Сколько можно себя обманывать? Она всегда такой была. Помнишь, как ты ей на свадьбу все сбережения отдала? А она даже «сп
