Буду, мам, отозвался Игорь, не отрываясь от газеты. Статья про индексацию пенсий никак не шла, буквы расплывались. В голове крутились вчерашние слова Светы.
Людмила Степановна внесла поднос с чаем и вазочкой пряников. Сын даже глаз не поднял. Поставила чашку рядом с его креслом и уселась напротив, испытующе разглядывая Игоря.
Что-то ты сегодня не в духе.
Да так, заботы, пробурчал он, откладывая газету. Спасибо за чай.
Мать молча отхлебнула, не сводя с него глаз. Шестьдесят пять лет, а держалась бодро, и взгляд острый, цепкий выдавал человека, привыкшего докопаться до сути.
Игорь Николаевич, строго произнесла она, как в детстве, когда он провинился, хватит мямлить. Видела я вчера, как ты со своей… как её… Светой у подъезда разговаривал.
Игорь поперхнулся. Мать всегда умела застать врасплох.
Мам, при чём тут Света?
При том, что я не вчера с луны свалилась. Тридцать пять лет тебя ращу думаешь, не вижу, когда у тебя что-то на уме? Она поставила чашку так резко, что блюдце звякнуло. Говори прямо, что задумал.
Игорь встал, подошёл к окну. За окном поздняя осень, голые деревья. Такая же пустота и внутри то ли от предстоящего разговора, то ли от понимания, что мать права.
Я хочу на ней жениться, выдавил он, не оборачиваясь.
Тишина затянулась так, что он не выдержал и обернулся. Мать сидела, сложив руки на коленях, и смотрела с тем самым выражением из детства, перед серьёзным разговором.
Сынок, не женись на бесприданнице, сказала она в упор. Умоляю.
Слова ударили больнее, чем он ожидал. Не потому что неожиданно Игорь знал, что мать Свету недолюбливает, но услышать вслух…
Мам, при чём тут деньги? Я её люблю.
Любовь-любовь, покачала головой Людмила Степановна. А на что жить будете? Ты в музее копейки получаешь, она в библиотеке ещё меньше. Детей как растить?
Как-нибудь. Люди и в худших условиях живут.
Мать резко встала, подошла к серванту, достала альбом. Полистала, ткнула пальцем в фото.
Вот, смотри. Твой отец и я. Молодые, красивые, влюблённые. Знаешь, что потом было?
Игорь знал, но мать явно собиралась рассказать снова.
Жили в общаге, на папину зарплату. Я не работала ты маленький, потом сестра. Деньги кончались к двадцатым числам, в долг брали. Помнишь, как неделями на гречке сидели? Как отец злился, срывался?
Помню, тихо сказал Игорь. Но сейчас другое время.
Время другое, а люди те же. Она захлопнула альбом. Бедность любовь съедает, как ржавчина. Сначала ссориться начнёте то мяса хочется, а денег только на макароны. Потом ей платье новое надо, ему кроссовки. А потом и смотреть друг на друга противно станет.
Света не такая. Она не привередливая.
Пока. А когда станет? Когда подружки начнут хвастаться, а дети в школу пойдут одевать не во что?
Игорь вернулся в кресло, взял остывший чай. Слова матери резали, потому что в них была правда. Он и сам об этом думал, ночами не спал.
И что ты предлагаешь? Одиноким остаться?
Найди девушку получше. С работой нормальной. Лену Белову помнишь? В банке теперь, хорошо зарабатывает. И симпатичная, и умница.
Мам, я жениться собираюсь, а не на собеседование!
Хватит романтики, отрезала Людмила Степановна. Тебе тридцать шесть пора головой думать, а не сердцем.
Игорь поморщился. Мать умела бить в больное.
По-твоему, счастье в деньгах?
Не в деньгах, а без них точно не в радости. Она собрала посуду. Ладно, не буду тебя переубеждать. Сам разбирайся. Только потом не жалуйся.
Игорь остался один, но легче не стало. Материны слова крутились в голове. Взял телефон позвонить Свете, но передумал. Что сказать?
Вечером позвонила она сама.
Привет, как ты? Вчера ты какой-то странный был.
Всё нормально, соврал Игорь. Устал просто.
А я сегодня платье видела, голос Светы сразу зазвенел. В бутике около метро. Красное, такое красивое… Правда, дороговато…
В груди кольнуло. Совпадение? Или мать права, и Света уже намекает?
Сколько? спросил он ровно.
Двенадцать тысяч. Дорого, конечно, но скоро корпоратив…
Половина его зарплаты. Игорь сглотнул.
Посмотрим, пробормотал.
Ты чего такой кислый? встрепенулась Света. Я же не требую, просто поделилась…
Всё нормально. Просто забот много.
После звонка Игорь сидел, уставившись в стену. Света не требовала, просто мечтала вслух. Но двенадцать тысяч… На эти деньги они могли бы месяц питаться. Или отложить на свадьбу.
А если свадьба… Аренда квартиры от двадцати тысяч. Его зарплата тридцать, её двадцать. Итого пятьдесят. Минус жильё остаётся тридцать. На еду, транспорт, одежду…
Утром мать вела себя как обычно, но взгляд её говорил: «Я же предупреждала».
Мам, а как ты с папой познакомилась? спросил он вдруг.
В институте. Он старшекурсник, я первокурсница. Красавец, умница. Все девчонки по нему сохли.
И что тебя в нём привлекло?
Мать задумалась.
Сначала внешность. Потом серьёзность. Планы у него были инженером стать, семью обеспечить. Говорил, что денег заработает.
И заработал?
Сначала да. Хорошая должность, зарплата. Потом завод встал, кризис… Она вздохнула. Я его не за деньги полюбила. Но то, что он мог семью содержать это важно. Женщине нужна уверенность, особенно с детьми.
А если бы он изначально бедным был?
Не знаю, честно ответила мать. В двадцать лет кажется, что любовь всё победит. В сорок понимаешь нет.
