Раз уж ты так уверена, что я ветреная, то расскажи всем собравшимся, с кем именно ты нагуляла своего сына! Ведь ты сама мне проболталась!
Голос Антона дрожал, звучал почти умоляюще. Он стоял посреди комнаты, уже облачённый в праздничный костюм, и нервно поправлял безупречно завязанный галстук. Лиза не обернулась. Она продолжала смотреть на своё отражение в зеркале, с хирургической точностью нанося помаду насыщенного винного оттенка. Тёмно-бордовое шёлковое платье облегало её фигуру, оставляя мало для воображения, но при этом выглядело строго и элегантно. Это был наряд для женщины, знающей себе цену. Наряд для битвы.
А что с ним не так, Антон? её голос звучал ровно, без тени раздражения. Именно это спокойствие пугало мужа больше всего. Он привык к её вспышкам, к спорам, после которых можно было обняться и сделать вид, что всё в порядке. Но эта ледяная безмятежность была чем-то новым и чужим.
Ну ты же знаешь маму. Она может счесть его слишком вызывающим, наконец подобрал он слово, не звучавшее как прямое обвинение.
Лиза закончила с макияжем, отложила помаду и медленно повернулась к нему. На её губах играла едва уловимая, холодная улыбка.
Твоя мама сочтёт вызывающим даже пуховый платок, если он будет на мне. Или ты забыл её звонок тёте Вале на прошлой неделе? Когда она шёпотом, но так, чтобы ты слышал, рассказывала, как я «строю глазки» нашему соседу-ветерану? Деду Сергею, которому восемьдесят пять, и он путает меня с продавщицей из магазина.
Антон вздрогнул, будто его ударили. Он помнил тот разговор. Стоял в коридоре, делая вид, что ищет ключи, пока мама на кухне вещала свою ядовитую проповедь. Тогда он просто ушёл, а вечером сказал Лизе, что ей стоит быть выше этого.
Лиз, прошу, не начинай. Сегодня её юбилей. Пятьдесят пять лет. Давай просто проведём вечер нормально. Ради меня. Просто не обращай внимания, ладно?
«Не обращай внимания». Эта фраза стала девизом их последних двух лет. Не обращать внимания, когда свекровь при гостях критикует её борщ. Не обращать внимания, когда дарит на годовщину свадьбы книгу «Как сохранить семью». Не обращать внимания на намёки, косые взгляды и откровенную клевету, которую Алла Борисовна с упоением сеяла среди родни. Лиза терпела. Ради него. Ради Антона, которого любила и который каждый раз смотрел на неё глазами виноватой собаки.
Но что-то сломалось. Месяц назад, неделю назад, а может, сегодня утром, когда она выбирала это платье. Она посмотрела в зеркало и поняла: больше не может.
Хорошо, дорогой, неожиданно мягко сказала она. Антон облегчённо выдохнул. Я не буду ничего замечать. Буду милой. Улыбнусь твоим тёткам, считающим меня бессовестной. Поцелую маму и пожелаю ей долгих лет.
Она подошла вплотную, поправила невидимую складку на его пиджаке. Он хотел обнять её, но её тело было напряжено, как тетива лука.
Спасибо, родная, прошептал он. Я знал, что ты поймёшь.
Лиза подняла на него глаза. В них не было ни тепла, ни любви. Только холодная ясность.
Я даже тост скажу. Красивый. За семью, честность и верность. Думаю, маме понравится.
Она взяла сумочку, и в воздухе повис аромат её духов. Антон улыбнулся, не уловив подвоха. Он не знал, что Лиза идёт на этот юбилей не сдаваться. Она шла на войну.
Ресторанный зал, выбранный Аллой Борисовной, блистал позолотой и дорогой безвкусицей. Воздух был густ от духов и горячих блюд. Лиза чувствовала, как задыхается. Бесконечные родственники, большинство из которых она видела впервые, подходили к их столику, вручали букеты и с натянутыми улыбками желали здоровья. Антон сиял, принимая поздравления, будто это был его праздник.
Лиза играла роль красивой статуэтки. Сидела с прямой спиной, улыбалась в ответ и ловила на себе оценивающие взгляды. Вот тётя Валя, та самая, которой Алла Борисовна жаловалась, бросила взгляд на её платье и что-то прошептала соседке. Вот жена кузена Антона придвинулась к мужу, будто защищая его от дурного влияния.
Яд, который годами вливала свекровь, сделал своё дело.
После третьего блюда тамада полный мужчина с микрофоном призвал к тишине.
А теперь слово нашей дорогой юбилярше, несравненной Алле Борисовне!
Зал захлопал. Алла Борисовна поднялась, сияя в платье цвета шампанского. Она обвела гостей властным взглядом, задержав его на Лизе.
Дорогие мои! её голос звучал как у профессиональной актрисы. Семья это наша крепость! А крепость стоит на честности и верности!
Она сделала паузу. Лиза почувствовала, как Антон сжимает её руку под столом. Он думал, что поддерживает её.
Подниму бокал за настоящие семейные устои! За честь и достоинство!
Гости зааплодировали, но уже не так охотно.
А теперь дадим слово невестке! Лизонька, просим! радостно объявил тамада.
Все взгляды устремились на неё. Лиза встала, взяла бокал. Улыбка на её губах была мягкой, почти нежной.
Дорогая Алла Борисовна, начала она, и зал затих. Спасибо за вашу заботу о нашей семье. Особенно о моей репутации.
В зале повеяло недоумением.
Вы так красиво говорили о честности. И я полностью согласна. Её голос зазвучал твёрже. Поэтому, раз уж ты так уверена, что я гулящая, расскажи всем, с кем именно ты нагуляла своего сына! Ведь ты сама мне проболталась, когда напилась, что он не от твоего мужа!
Время остановилось.
Алла Борисовна побледнела, затем побагровела. Её муж, тихий, незаметный человек, медленно повернулся и посмотрел то на неё, то на Антона.
Лиза допила вино и поставила бокал.
В отличие от тебя, добавила она, я своему мужу верна.
Раздался душераздирающий вопль. Алла Борисовна рванулась через стол, но её схватили родственники.
Антон, бледный как полотно,
