Через двенадцать лет он вернулся… А я уже не та девушка, что когда-то рыдала ему вслед.

— Эмбриона нет.
Врач отвела взгляд и тихо закрыла папку с результатами. — Отдыхайте год, потом попробуем снова.

У Алисы в глазах всё поплыло. Столько боли, уколов, операций… Месяцы надежды, молитвы, страха — всё насмарку. Даже ЭКО, за которое они отдали сумасшедшие деньги, не дало ей шанса стать матерью. Не просто шанса — мечты. Ту, что она носила в сердце с двадцати лет. Она встала, поблагодарила врача, вышла в коридор, достала телефон и отправила одно сообщение всем родным:
«Не звоните. Мне нужно время».

Вернувшись домой, она даже не сняла пальто. Просто упала на диван, свернулась калачиком и уснула. Без слёз — плакать уже не могла.

Дмитрий был рядом. Да, он держал её за руку, приносил чай, вытирал лоб. Но в его глазах не было огня. Он никогда по-настоящему не хотел детей. Не понимал, почему она так мучает себя, снова и снова идёт на боль, зная, что может снова упасть.

Прошёл год. И она решилась снова. Вторая попытка. Врачи подсадили два эмбриона — сказали, шансы возрастут. И случилось чудо — оба прижились.

Алиса боялась даже дышать. Спала полусидя, не поднимала руки, говорила с малышами, гладила живот, отгородившись от мира. Её лицо светилось. Боялась верить, но сердце пело.

А потом на УЗИ врач подняла глаза и улыбнулась:

— Поздравляю. У вас будет трое. Один эмбрион разделился.

Алиса разрыдалась. От счастья. От страха. От благодарности Богу. Она и мечтать не смела о тройне — хотя бы одного… Но теперь их трое, и она уже любила каждого.

А Дмитрий побледнел. Не сказал ни слова. Молча вышел. С тех пор начал пропадать на работе, грубить, исчезать в «командировках». Её счастье раздражало его. А она не замечала. Не хотела. Под сердцем бились три жизни, ради которых она готова была на всё.

Роды были тяжёлыми. Кесарево, врачи боролись за неё. Но всё обошлось. На свет появились трое — две девочки и мальчик. Они были прекрасны. И именно тогда Дмитрий… исчез.

Он не пришёл на выписку. Телефон не отвечал. Позже выяснилось: уехал в Ярославль, забрав вещи, пока её не было. Он ждал, что дети не выживут, что она сдастся. А когда понял, что всё получилось — просто сбежал. Он не хотел этого. Не хотел ответственности.

Алисе было страшно. Три коляски, три крика, три голодающих рта, а рядом — только мама. Именно она спасла её в первые месяцы. Без неё Алиса бы не справилась.

Годы шли. Дети росли. Девочки — Маша и Даша — были разными, как день и ночь, но обе — умницы. Сын — Никита — с детства стал «мужиком в доме». Алиса работала без выходных, не спала ночами, но ни о чём не жалела. Она была матерью. Этого хватало.

Прошло двенадцать лет. Дети выросли. Никита учился в колледже, девочки — в лицее. Алиса преподавала в музыкальной школе, подрабатывала репетитором. Жили скромно, но весело. В доме звенел смех, кипел чайник, на столе всегда было что-то вкусное.

И вдруг… он снова появился.

Дмитрий.

Седой, постаревший, с пустым взглядом. Пришёл. Позвонил. Стоял у двери, опустив голову.

— Я всё понимаю… Но у меня никого нет. Жена ушла. Детей не было. Я один. Прости… Пусти хоть поговорить.

Алиса молчала. За её спиной в дверях стоял Никита — уже не ребёнок, а крепкий парень с твёрдым взглядом. Даша прижимала кота, Маша наливала чай.

— Прости… Я хочу вернуться.

Она улыбнулась. Тихо. Спокойно.

— Возвращаться надо было тогда. Когда дети кричали по ночам, а я не могла встать. Когда я рыдала от бессилия. Мы тебя не ждали. И теперь — не ждём.

Он попытался что-то сказать, но Никита шагнул вперёд.
— Уходите, дядя. Вы здесь чужой. А мы — семья.

Дмитрий ушёл. Медленно. И, кажется, навсегда.

А Алиса в тот вечер впервые за долгое время не плакала, а просто села с детьми за стол, налила чай и сказала:

— Спасибо вам. Вы — моя жизнь. Моя победа. Моё счастье.