Наталья Семёновна шла по узким улочкам маленького городка под Петербургом, направляясь в школу за внучкой. Лицо её светилось радостью, а каблучки стучали по брусчатке так же бойко, как в далёкие юные годы, когда жизнь казалась бесконечной песней. Сегодня был особенный день она наконец-то получила собственную квартиру. Светлую, просторную однушку в новостройке, о которой мечтала долгие годы. Почти два года копила, откладывая каждую копейку. Продажа старого дома в деревне дала лишь половину суммы, дочь, Анна, добавила остальное, но Наталья Семёновна поклялась вернуть долг. Вдове семидесяти лет хватало и половины пенсии, а молодым дочери и зятю деньги нужнее, у них вся жизнь впереди.

У школьного крыльца её ждала внучка, Катюша, второклассница с аккуратными косичками. Девочка бросилась к бабушке, и они вместе зашагали домой, болтая о пустяках. Восьмилетняя Катя была светом в жизни Натальи Семёновны, её главным сокровищем. Анна родила поздно, почти в сорок, и попросила мать о помощи. Наталья Семёновна не хотела уезжать из деревенского дома, где каждый уголок хранил память о прошлом, но ради дочери и внучки пожертвовала всем. Перебралась поближе, взяла на себя заботу о Кате забирала из школы, сидела с ней до прихода родителей, потом уходила в свою маленькую уютную квартиру. Квартира была оформлена на Анну просто для надёжности, ведь стариков часто обманывают, а жизнь непредсказуема. Наталья Семёновна не возражала: для неё это была просто формальность.

Бабуля, вдруг прервала её Катюша, глядя большими глазами, мама сказала, что тебя нужно отправить в дом престарелых.

Наталья Семёновна застыла, будто её окатили ледяной водой.

В дом престарелых? переспросила бабушка, чувствуя, как холод пробирается до костей.

Да, туда, где живут старые бабушки и дедушки. Мама сказала папе, что тебе там будет хорошо, не будет скучно, Катюша говорила тихо, но каждое слово било, как молоток.

Но я не хочу туда! Лучше уж на погост отправиться, ответила Наталья Семёновна, голос её дрожал, а в голове крутилась буря. Неужели такое могло слететь с уст ребёнка?

Бабуля, только не говори маме, что я тебе рассказала, прошептала Катюша, прижимаясь к ней. Я слышала, как они ночью разговаривали. Мама сказала, что уже договорилась с одной тётей, но тебя заберут, когда я немного подрасту.

Обещаю, родная, проговорила Наталья Семёновна, открывая дверь квартиры. Голос дрожал, ноги подкашивались. Мне что-то нехорошо, голова кружится. Я прилягу, а ты переоденься, ладно?

Она опустилась на диван, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, а перед глазами всё плывёт. Эти слова, сказанные детским голоском, разбили её мир. Это была правда страшная, неумолимая правда, которую ребёнок не мог выдумать. Через три месяца Наталья Семёновна собрала вещи и уехала обратно в деревню. Теперь снимает там домик, копит на новое жильё, которое даст хоть какую-то стабильность. Старые подруги и дальние родственники поддерживают, но внутри остаётся пустота и боль.

Кто-то осуждает, перешёптывается за спиной: «Сама виновата, надо было поговорить с дочерью, всё выяснить». Но Наталья Семёновна стоит на своём.

Ребёнок такое не придумает, твёрдо говорит она, глядя в пустоту. Поведение Анны говорит само за себя. Она даже не позвонила, не спросила, почему я уехала.

Видимо, дочь всё поняла, но молчит. А Наталья Семёновна ждёт. Ждёт звонка, объяснений, хоть какого-то слова, но сама не набирает номер гордость и обида держат её крепче цепей. Она не чувствует себя виноватой, но сердце разрывается от этого молчания, от предательства самых близких. И каждый день она задаёт себе вопрос: неужели это всё, что осталось от её любви и жертв? Неужели её старость обречена на одиночество и забвение?