**Дневник. 15 января.**

Муж и свекровь выставили меня на мороз. А я, переменив внешность, выкупила их бизнес за гроши. Они меня не узнали

Вон.

Слово, брошенное свекровью, Зоей Николаевной, повисло в ледяном воздухе прихожей.

Вадим, мой муж, стоял рядом с ней, втянув голову в плечи. Он не смотрел на меня. Его взгляд прилип к узору на обоях, будто там был ответ на главный вопрос его жизни.

Вадим? мой голос прозвучал почти шёпотом.

На руках у меня плакал пятилетний Тёма, цепляясь за мою куртку.

Я так больше не могу, Лена. Устал, выдавил он сквозь зубы, так и не повернувшись. Устал от безденежья, от твоей вечной экономии, от детского плача. От всего.

Зоя Николаевна шагнула вперёд. Её лицо, обычно напряжённое, сейчас напоминало гипсовую маску.
Он тебе по-человечески говорит. Ты для него теперь пустое место. Гиря на ногах. Из-за тебя и твоего отребья наш бизнес на дне!

Она толкнула меня к распахнутой двери, откуда тянуло ледяным ветром.

Но куда мы пойдём? Зима же У нас здесь никого нет.

Это уже не наши проблемы, отрезала она. Надо было раньше думать, а не сидеть на шее у моего сына. Он заслуживает лучшей доли. И лучшую жену, которая принесёт в дом деньги, а не расходы.

Вадим наконец поднял на меня глаза. Пустые, чужие. В них не было и капли жалости только усталость и раздражение.
Я ухожу от тебя, Лена. И от него тоже.

Он кивнул на Тёму, и сердце моё, казалось, раскололось на тысячи ледяных осколков.

Но он же твой сын

Обуза, выплюнула свекровь, выставляя за дверь наспех собранную сумку с вещами. Мы начинаем новую жизнь. Без вас.

Дверь захлопнулась. Замок щёлкнул с оглушительной окончательностью.

Мы с Тёмой остались одни на тускло освещённой лестничной площадке. Сын перестал плакать и теперь лишь тихо всхлипывал, уткнувшись мне в плечо.

Я стояла неподвижно, вглядываясь в обшарпанную дверь, за которой осталась вся моя прошлая жизнь. Холод проникал в кости, но я его почти не чувствовала.

В голове билась одна-единственная мысль, чёткая и ясная.

Муж и свекровь только что вышвырнули меня с ребёнком на улицу в лютый мороз. Они решили, что могут просто стереть нас из своей жизни, как ненужную запись в тетради.
В тот момент я ещё не знала о наследстве от дальней родственницы, о котором мне сообщат через неделю. Не знала, что получу деньги, способные перевернуть всё.

Я знала лишь одно.

Однажды они очень сильно пожалеют об этом вечере. Они сами будут умолять меня о помощи.

Я не прощу. Никогда.

Первые несколько часов были похожи на тяжёлый, дурной сон. Я поймала такси, назвав первый попавшийся адрес дешёвый отель на окраине.

В кошельке несколько смятых купюр. Хватит на одну ночь. Может, на две. А дальше? Дальше пустота.

Тёма в номере заснул сразу, устав от слёз и страха. Я сидела на краю жёсткой кровати и смотрела в окно на летящий снег.

Утром я совершила ошибку. Последнюю ошибку, продиктованную старой, наивной верой в то, что в Вадиме ещё осталось что-то человеческое. Я позвонила ему.

Трубку взяла Зоя Николаевна.

Чего тебе? её голос сочился плохо скрываемым злорадством.

Позовите Вадима. Мне нужны деньги. Хотя бы на первое время. Для Тёмы.

В трубке прозвучала её мерзкая усмешка.

Деньги? Ты не получишь от нас ни копейки. Мы с Вадимом вчера отметили ваше уход. Открыли шампанское. Он сказал, что наконец сможет дышать свободно.

Она сделала паузу, наслаждаясь моментом.
Ты для него пройденный этап. Забудь этот номер.

Короткие гудки.

Я опустила телефон. Отчаянье подкатило к горлу ледяным комом.

Прошла неделя. Неделя унижений, страха и холодных ночей в дешёвых мотелях. Деньги таяли. Я уже начала смотреть на вывески ломбардов, прикидывая, сколько дадут за мою скромную обручалку.

Именно в тот момент, когда я сидела на скамейке в парке, наблюдая за тем, как играет Тёма, и понимая, что вечером нам некуда идти, зазвонил телефон.
Незнакомый номер.

Елена Сергеевна Ковалёва? спросил сухой мужской голос.

Да, это я.

Меня зовут Сергей Иванович Морозов, я нотариус. Мне нужно сообщить вам, что ваша двоюродная тётя, Вера Павловна, оставила вам всё своё имущество.

Я молчала, не понимая. Тётю Веру я видела пару раз в далёком детстве.

Какое имущество? выдавила я.

Нотариус назвал сумму. Сумму с таким количеством нулей, что мой мозг на секунду отказался её воспринимать. А потом добавил про две квартиры в центре Москвы и загородный дом.

Елена Сергеевна, вы меня слышите? Вам нужно будет приехать для оформления документов.

Я смотрела, как Тёма лепит снеговика. Холодный ветер трепал его светлые волосы.

Телефон выпал из моих ослабевших пальцев в снег.

Я подняла его. Набрала номер Вадима. Снова ответила его мать.

Я же сказала тебе

Передай своему сыну, мой голос был спокоен, как поверхность замёрзшего озера, что он совершил самую большую ошибку в своей жизни.

Я отключилась, не дослушав её возмущённых криков.

Слёзы высохли. Боль отступила. На её место пришло что-то другое. Твёрдое, как сталь.

Я посмотрела на свои руки. Нет, я не буду продавать обручалку. Я куплю весь этот жалкий ломбард вместе с его владельцем.
А потом я куплю их маленький семейный бизнес. Их автосервис, их гордость.

И сделаю это так, что они до последнего не поймут, кто стоит за их крахом.

Прошёл год.

В закрытом зале дорогого московского ресторана сидела женщина, в которой никто бы не узнал прежнюю Лену.

Пепельный блонд вместо русых волос. Идеально скроенный костюм вместо потёртых джинсов. Хол