Было самое холодное утро за последние двадцать лет. Снег падал густыми хлопьями, засыпая улицы Петербурга, которые казались необычайно тихими под тяжелым белым покрывалом. Фонари мерцали в тумане, освещая две маленькие фигурки, прижавшиеся к углу старой, почти забытой закусочной.
Мальчик лет девяти дрожал в поношенном пальто, крепко прижимая к себе сестренку, как потрепанную игрушку. Их лица были бледны от голода, а глаза большие, усталые отражали отчаяние, способное растрогать даже самое черствое сердце. Внутри закусочной через запотевшие окна пробивался теплый свет.
Запах жареной картошки, борща и свежего черного хлеба вырывался из щелей двери, дразня их, как жестокая насмешка. Когда мальчик уже собрался уходить, смирившись с тем, что в этот день надежда их не накормит, дверь со скрипом открылась.
На пороге стояла Анна Семеновна, женщина лет сорока, с сердцем куда больше, чем ее зарплата. Она повидала немало сломленных судеб в этой части города, где нищета чувствовалась на каждом шагу.
Анна работала смены без выходных, часто на больных ногах, едва сводя концы с концами. Но мать научила ее простой истине: *«От доброты не обеднеешь»*. Увидев детей в окно, она почувствовала, как сердце сжалось.
Не раздумывая, не спрашивая, есть ли у них деньги, она просто улыбнулась, распахнула дверь и впустила их с теплотой, которую знает лишь тот, кто сам голодал.
Мальчика звали Иван, а его сестренку Надя. Их родители погибли в аварии месяц назад, и с тех пор дети пробирались сквозь щели сломанной системы. Анна налила им горячего какао настоящего, с пенкой, от которого запотевают очки и согревается душа. Потом подала яичницу с колбасой, гречку и свежий хлеб.
Они ели молча, широко раскрыв глаза, а щеки их порозовели от тепла. Анна не задавала вопросов. Просто долила им чай и сунула в карманы по куску пирога, когда они уходили.
Это было не последнее их свидание. Три недели подряд Иван приводил Надю каждое утро. Анна кормила их, не делая из этого истории, не прося ничего взамен. Она узнала, что они ночуют в заброшенном доме неподалеку, и что Иван изо всех сил старался уберечь сестру от приюта боялся, что их разлучат.
Анна стала собирать для них что могла старые одеяла, теплую одежду, остатки еды. Но однажды утром они не пришли. Она искала их на привычных углах, дошла даже до того дома, но он был пуст. Ни записки, ни прощания только тишина. Анна убеждала себя, что их забрали хорошие люди, что теперь им лучше.
Но в глубине души она все равно тревожилась, боясь худшего.
Прошло пятнадцать лет. Жизнь Анны почти не изменилась. Она по-прежнему работала в той же закусочной. Волосы поседели, а руки покрылись морщинами от бесконечных чашек чая и вытертых столов. Она не вышла замуж, детей у нее не было.
Иногда она вспоминала Ивана и Надю, особенно в холодные утра, когда снег падал густо и тихо. Смотрела на дверь, почти ожидая, что однажды они войдут уже взрослые.
И вот однажды, в дождливый четверг, когда Анна заканчивала смену, у закусочной остановился черный *Mercedes*. Он выглядел так не к месту, что даже повар подошел к окну посмотреть.
Сначала вышел водитель в безупречном костюме, затем открыл заднюю дверь. Из машины вышел молодой человек лет двадцати пяти, высокий, с уверенностью человека, прошедшего через многое. За ним вышла девушка с темными волосами и добрыми глазами, которые сразу же засияли, встретившись с глазами Анны.
Сначала она их не узнала. Время изменило их. Но когда парень протянул ей потрепанный бумажный пакет и сказал: *«Вы давали нам это»*, ее сердце замерло.
Это был Иван. А рядом, со слезами на глазах, стояла Надя.
Иван рассказал, как та простая доброта горячая еда, какао, тепло изменила все. После исчезновения их отправили в детский дом в другом городе. Социальный работник смог оставить их вместе.
Иван учился изо всех сил, движимый обещанием когда-нибудь вернуть Анне то, что она дала им, когда весь мир отвернулся. Он поступил в университет, основал свою IT-компанию. Надя стала врачом.
Теперь они вернулись не просто поблагодарить, а подарить Анне то, о чем она даже не мечтала. Иван протянул ей конверт. Внутри были документы на новую квартиру на ее имя.
Полностью оплаченной. А еще сберегательный счет. И записка от Нади: *«За то, что кормили нас, как своих детей, когда у нас никого не было»*.
Слезы текли по лицу Анны, пока она стояла в своем фартуке, потрясенная чудом, о котором всегда мечтала, но не смела ждать.
Посетители закусочной встали и зааплодировали, некоторые вытирали глаза. Повар, ее старый друг, обнял ее за плечи.
Той ночью, когда Анна сидела на пассажирском сиденье роскошного автомобиля, уезжая из закусочной в последний раз, она смотрела, как снова начинает падать снег.
И впервые за много лет она не чувствовала холода.
