Десять лет назад мой сын женился. С тех пор он, его жена и дочь ютятся в однокомнатной квартире. Семь лет назад Артём купил участок и начал понемногу строить дом. Сначала было долгое молчание. Через год подняли стены, залили фундамент. Потом снова тишина деньги закончились. Так и шло, год за годом: медленно, с трудом, но он копил на материалы, не сдаваясь.
За это время они успели возвести только первый этаж. Мечтают о двухэтажном доме, где будет место и для них, и для меня. Сын добрый, всегда говорил: «Мама, ты тоже будешь жить с нами, у тебя будет своя комната». Чтобы вложиться в стройку, они даже поменяли двушку на однокомнатную, а разницу пустили на материалы. Но сейчас им тесно, особенно с ребёнком.
Каждый их приезд превращался в разговоры о стройке. Обсуждали, где будет ванная, как утеплить стены, провести электричество Я слушала, а сердце сжималось. Ни слова о моём здоровье, ни интереса к моему самочувствию только стены, трубы, чердаки.
Однажды я прямо спросила:
Значит, хотите, чтобы я продала свою квартиру?
Они обрадовались. Засуетились, стали с восторгом рассказывать, как будем жить вместе. Но я смотрела на невестку и знала не хочу делить с ней кров. Она едва терпит меня, а я стараюсь держать язык за зубами.
Но мне жаль сына. Он старается, борется. Ещё лет десять уйдёт на дом, если не помочь. А я хочу облегчить ему ношу, честно говоря. Но я спросила главное:
А где я буду жить?
Ответ не заставил себя ждать. Невестка, вечно с «гениальными» идеями, выпалила:
У тебя же есть дача в деревне, можешь там пожить. Тихо, спокойно, никому не мешая.
Дача есть, да. Но это сорокалетний деревянный домик без отопления. Летом ещё можно провести день, подышать воздухом, сварить варенье. Но зимой? Колоть дрова? Топать по снегу до туалета во дворе? Ноги уже слабеют, давление скачет. Мне страшно оставаться там одной, и они предлагают мне зимовать в таких условиях?
Я попыталась объяснить:
Но там холодно, туалет на улице, никаких условий.
А в ответ:
В деревнях люди так живут и ничего, не помирают.
Вот и всё. Даже не предложили пожить у них, пока дом не достроят, не сказали, что будут рядом. Только: «Продавай квартиру стройка стоит!»
А недавно я услышала, как невестка говорила по телефону с матерью:
Можно отправить её к соседу, пусть живут вместе. А квартиру продадим быстрее, пока она не передумала.
Ноги задрожали. Значит, так. Уже решили за меня. А я-то думала, что у меня будет хотя бы угол в их доме. Но её план сплавить меня к соседу и вырвать ключи из рук
Я навестила Николая Петровича, соседа. Он вдовер, живёт один. Поговорили, чаю попили, вспомнили молодость. Но жить с ним?! И не по своей воле? Унижение.
Сижу и думаю: может, и правда продать квартиру? Отдать деньги на стройку, помочь сыну. А вдруг потом он выделит мне уголок? А вдруг будет добр ко мне?
Но потом смотрю на невестку, и страх накрывает: а если меня потом выгонят? А если снова предложат дачу и скажут: «Спасибо за помощь»?
Мне почти семьдесят. Не хочу оказаться на улице. Не хочу быть беспомощной старухой, выброшенной на обочину. Не хочу умереть в ледяной избушке, под одеялом, среди мышей. И уж тем более быть обузой для сына и его жены.
Хочу только спокойной старости. В своей квартире. В своей кровати. Где знаю каждую вещь. Где могу закрыть глаза без страха.
Я мать, да. Но я ещё и человек.
Жизнь учит: даже родная кровь может стать холодной, если в ней нет места любви.
