Раскопав свежую могилу и приотняв крышку гроба, заключённые застыли в оцепенении. То, что предстало перед их глазами, навсегда разделило их жизни на «до» и «после».
Холодный осенний ветер шелестел венками из искусственных цветов, заставляя траурные ленты трепетать, словно души, не способные обрести покой. Эта похоронная процессия была уже пятой за день, проплывшей по главной аллее старого кладбища. Пятый гроб, опущенный в сырую землю. Пятая душа, официально преданная забвению.
Сергей и Игорь сидели в полуразрушенной кирпичной беседке, спасаясь от пронизывающего ветра. Их глаза, привыкшие к вечной настороженности, лениво следили за церемонией. Ритуал скорби был для них просто фоном, частью работы. Они встали, отряхнули потрёпанные штаны и, приняв скорбные маски, направились к плачущим. Подходили к каждому, тихо бормоча слова утешения, пожимая холодные руки. Никому не было дела до этих двух невзрачных мужчин в потрёпанных куртках. Горе великий уравнитель, оно стирает границы. В такие минуты любое участие, даже от чужих, кажется каплей тепла в ледяном океане утраты. Никто не спрашивал, кто они такие. Им было на руку это всеобщее оцепенение от горя.
Но именно последняя процессия привлекла их внимание. Всё здесь кричало о деньгах. Дорогой гроб из тёмного полированного дерева с массивными бронзовыми ручками, роскошные венки из живых цветов, источающие сладкий дурманящий аромат, и машины у ворот не потрёпанные «Лады», а иномарки с тонированными стёклами. Первым подошёл Сергей. Заглянул в гроб, и по его лицу пробежала судорога, идеально изображающая горе. Он истово перекрестился, прошептал заученную молитву и отошёл, делая вид, что вытирает слезу. Игорь, выждав паузу, повторил ритуал, ещё театральнее вздохнув. Их взгляды встретились на мгновение, в уголках рта дрогнули тени усмешек. Без слов они вернулись в беседку. Сегодняшний «улов» обещал быть щедрым. Оставалось дождаться ночи.
Хоронили, как они успели выяснить от болтливой старушки из похоронной команды, некую Антонину Петровну. В гробу она лежала в роскошном бархатном платье, а на поблёкших ушах поблёскивали массивные золотые серёжки с кроваво-красными камнями вероятно, рубинами. Должен был быть и золотой крест на груди так положено по обычаю.
Когда сумерки поглотили последние краски дня и кладбище погрузилось в тишину, нарушаемую лишь шорохом листьев, они вышли на «дело». Небо затянулось свинцовыми тучами, и хлынул холодный дождь. Мокрая земля липла к лопатам, делая каждый взмах мучительным. Руки немели, спина ныла, но мысль о добыче гнала их вперёд.
Их знакомство, ирония судьбы, произошло годы назад в колонии. Два сломанных человека. И воля оказалась не менее жестокой, чем тюремные стены. Сергей вырос в детдоме, где учили не мечтать, а выживать. Игоря же бросила семья, узнав о судимости. На свободе их ждали лишь нищета и бесправие. Попали они туда по глупости: Сергей за кражу жалких пяти тысяч из кассы завода, где работал грузчиком, Игорь за пьяную драку, в которой его оппонент сломал челюсть.
Никто не брал на работу судимых, немолодых мужчин, от которых пахло тюрьмой. Вот и пошли они по самому грязному пути мародёрству. Успокаивали себя циничной мыслью: «Мёртвым уже ничего не нужно. Их добро истлеет в земле, а мы хоть поедим досыта».
Прокравшись между могилами, убедившись, что кроме них ни души, они добрались до свежего холма. Лопаты вгрызались в мягкую землю. Наконец, дерево гроба упёрлось в железо с глухим стуком. Они сбросили верёвки, откинули крышку.
И отпрянули в ужасе, ощутив, как ледяной страх смывает всю их циничность.
Серёга Ты видишь? Она дышит? прохрипел Игорь, голос сорвался на шёпот. В тусклом свете фонаря им померещилось, что кружева на груди старушки колышутся.
Тихо! резко прошипел Сергей, не в силах отвести взгляд от её бледного лица.
И в этот миг случилось нечто, от чего кровь застыла в жилах. Худая, холодная рука с синими венами рванулась из гроба и вцепилась в запястье Игоря с нечеловеческой силой. Оба, прошедшие тюрьму и не боявшиеся ни бога, ни чёрта, вскрикнули, отскакивая назад.
Отпусти, нечисть! забормотал Сергей, крестясь дрожащей рукой.
Да заткнись! Она жива! Понимаешь?! проревел Игорь уже не от страха, а от шока.
Они не сняли с «умершей» золото. Пришлось вытаскивать из могилы её саму лёгкую, как скелет, обтянутый кожей. Они вывалились на сырую траву, давясь смехом истерического облегчения. Бабуля откашлялась, её тело содрогнулось, и она открыла мутные, но живые глаза. Мужчины, не сговариваясь, подхватили её и понесли к сторожке на краю кладбища. Сторожа, к счастью, не было. Они уложили старушку на жёсткую койку, укрыли своим пиджаком.
Скорую Надо вызвать скорую, выдавил Сергей, всё ещё не веря в происходящее.
И тут старушка, которую уже оплакал мир, обрела голос. Слабый, но твёрдый:
Нет Не надо врачей. Меня закопал живьём один человек. Его нужно проучить.
Она медленно приходила в себя, её взгляд прояснялся. Вдруг она с изумлением посмотрела на своих спасителей, на их грязную одежду и лопаты.
А вы зачем могилу копали? в её голосе прозвучало не осуждение, а любопытство.
Мужчины переглянулись. Врать смысла не было.
Деньги нужны были, бабушка, прошептал Игорь, опуская голову. Украшения ваши Мы мародёры.
На её лице не было ни ужаса, ни гнева. Только холодный расчёт.
Тогда идите, ребята, закопайте могилу. С
