В больничном коридоре, тусклом и холодном, на коленях…

Пятилетнего Ваню увезли в клинику и подняли на верхний этаж. Мать не пустили, и она сидела внизу на облезлом деревянном стуле, вздрагивая от каждого шага, от каждого хлопнувшего лифта.

Пальцы дрожали, когда она набрала мужу: «Ваня в опасности. Едва дышит. Очень плохо».

Муж ответил ровным голосом: «Он в меня и в прадеда. Мы крепкие, как сталь. Не накручивай себя. Всё будет хорошо. Мы с мамой на даче, белые собираем. Езжай домой, не мешай врачам, они своё дело знают».

Как же тяжело в этом сером коридоре, где стены будто впитывают чужую боль.

Она вышла на крыльцо, сжав телефон: «Мама, Ване плохо. По глазам врачей вижу очень плохо».

Голос сорвался в рыдания.

Мать отрезала резко: «Слушай сюда. Дурные мысли притягивают дурное. Выкинь это из головы, думай о светлом. Верь в лучшее. Свет к свету тянутся, а мука к погибели. Возьми себя в руки».

Душно. Дежурная медсестра бросила раздражённо: «Хватит истерик, мамаша! Не мешайте работать».

Только сестра, только Оля! Больше некому: «Оль, Ване плохо. Врачи молчат. Без сознания…»

Сестра успокаивала мягко: «У детей такое бывает. Это возрастное. Поверь. Будешь реветь только хуже сделаешь».

Мать отошла в самый тёмный угол коридора здание сталинских времён, стены в трещинах.

Сорвала с шеи крестик, оглянулась и опустилась на колени, прижав его к губам. Неважно, увидят или нет:

«Ты всё можешь, я знаю, верю. Ты сам страдал. Знаешь, что такое боль. И Твоя Мать плакала, как плачу я. Протяни руку, утешь. Кроме Тебя никого. Только я и моя мука. Милости прошу, любви Твоей прошу. Помоги, Родной. Только Ты…»

Замерла.

Дверь распахнулась светлый силуэт. Врач. Увидел её, подошёл, руку протянул:

«Вставайте. Дышите ровно. Ваш сын будет здоров. Я вам обещаю. Вставайте же».

Опираясь на его крепкую ладонь, поднялась: «Не могу говорить… Спасибо. Можно я останусь? На стульях переночую?»

Пожилой доктор улыбнулся: «Домой. Только домой. Успокойтесь, всё в порядке. Завтра позвоните».

И вручил визитку.

Утром муж, сестра и мать твердили, что были правы. Надо слушать их, а не метаться, как умалишённая.

Но никто не понимал, что правда выше их всех. Она в материнской молитве. В материнской любви. В Том, Кто не предаст, не отвернётся…