Главный приз
Татьяна Степановна овдовела в тридцать два года, оставшись с двумя детьми: сыном Дмитрием и дочерью Анастасией.
О личной жизни женщина даже не задумывалась. Всю свою нерастраченную нежность она отдала старшему Диме. В сыне, тихом и послушном, она видела свою опору в старости.
А вот Настя пошла в отца мечтательная, порывистая, с упрямым блеском в глазах. Девочка не желала подстраиваться под строгие правила материнского мира. Их разговоры чаще напоминали перепалки.
Ты должна думать о будущем, а не о своих глупых стихах! кричала Татьяна Степановна, вырывая из рук дочери исписанную тетрадь.
А что это за будущее? Работать на фабрике, как ты? Копейки считать? огрызалась Анастасия.
Зато Дмитрий рос в атмосфере обожания. Ему прощали ошибки, его мелкие успехи возводили в ранг подвигов. Мальчик быстро понял: мать всегда на его стороне. Она сделает для него всё, главное не огорчать её. Он не был злым. Просто привык брать.
Анастасия, измученная холодной войной с матерью, ушла из дома в восемнадцать. Поступила в пединститут, получила место в общаге. Звонила редко, приезжала ещё реже, и каждый её визит заканчивался ссорой.
А потом исчезла совсем.
Когда соседки спрашивали о дочери, Татьяна Степановна хмурилась, отводила взгляд. Дмитрий, если мать заговаривала о сестре, лишь пожимал плечами: «Ей плохо было с нами пусть теперь сама разбирается». Он уже женился, но по-прежнему навещал мать по выходным, с удовольствием уплетал её котлеты, уносил с собой контейнеры с едой и брал у неё немного денег «на мелочи».
Прошло пять лет.
Однажды на пороге материнской квартиры появилась Анастасия. Не одна. За подол её платья держалась маленькая девочка с огромными глазами. Сама Настя была худа, как тень, и кашляла так, будто вот-вот разорвётся лёгкое.
Это ещё что? спросила Татьяна Степановна ледяным голосом, глядя на ребёнка.
Оказалось, Анастасия исчезла не просто так. Скрывала от всех беременность и рождение дочки знала, что мать её не похвалит. Работала на двух работах, жила впроголодь, пока не сломалась. Врачи разводили руками оставалось лишь немного продлить её дни. Нужно было кого-то оставить маленькую Дашеньку
Так и замкнулся круг. Анастасии пришлось вернуться на порог, который она когда-то так спешила переступить.
Татьяна Степановна приняла их молча. Не из любви, а из гипертрофированного чувства долга. «Что скажут соседки, если я выгоню больную дочь с ребёнком?» вот что двигало ею.
Они поселились в самой маленькой комнате. Анастасия медленно угасала. А девочка, Даша, как росток сквозь асфальт, неожиданно пробилась в окаменевшее сердце бабушки.
Татьяна Степановна вдруг осознала, что это маленькое существо её не боится. Верит. Не ждёт подвоха. Любит. Даша приносила ей свои каракули «рисунки для бабушки», обнимала по утрам и серьёзно пыталась утешить, если та хмурилась. По ночам, когда девочке снился кошмар, она бежала не к маме, а к бабушке и оставалась с ней до утра в её широкой жёсткой кровати.
Анастасия умерла тихо, будто и не жила вовсе.
И в квартире остались две женщины одна, у которой всё было в прошлом, и другая, у которой всё было впереди.
Именно тогда лёд тронулся.
Татьяна Степановна, всю жизнь боявшаяся слабости, вдруг обнаружила её в себе. Она учила Дашу печь пироги, рассказывала старые семейные истории (конечно, в версии, где не было ссор с её матерью), плакала ночами в подушку, понимая, как холодна была с дочерью. Любовь к внучке была болезненной, запоздалой, отчасти искуплением вины.
Дмитрию это не нравилось.
Мама, ты её испортишь! ворчал он, видя, как мать покупает девочке новое платье. Скромнее надо быть, мы не олигархи.
Я на свои деньги покупаю! отрезала Татьяна Степановна, и в её голосе впервые прозвучала сталь, направленная против сына.
Шли годы. Даша выросла и стала человеком, без которого бабушка не мыслила жизни. Дмитрий появлялся всё реже, его визиты превратились в формальность. Однако он был уверен, что квартира матери и её дача его законная добыча, ведь племянница «чужой человек», не прямой наследник.
Татьяна Степановна всё видела. Замечала его оценивающий взгляд, скользящий по квартире. Видела, как после рюмки сын начинал намекать на то, что «пора бы и документы оформить». И её сердце, научившееся к концу жизни любить по-настоящему, сжималось от обиды за него самого. За того мальчика, который так и не вырос.
Решение пришло тихо. Она не стала писать завещание, которое посеяло бы вражду после её смерти. Поступила мудрее.
Татьяна Степановна просто отвела внучку в банк и переоформила на неё свои счета. Это были не огромные деньги, а итог всей её жизни копейка к копейке, отложенные на чёрный день, который, к счастью, так и не наступил.
Бабуля, зачем? Мне ничего не нужно! протестовала Даша.
Молчи, строго сказала Татьяна Степановна. Это не тебе. Это мне. Мне для спокойствия. Чтобы я знала, что у тебя есть свой кусок хлеба. Чтобы ты ни от кого не зависела, когда меня не станет. Особенно от них.
Она знала: Дмитрий будет давить на племянницу при разделе имущества, но, если у него получится, Даша благодаря этим деньгам не останется ни с чем.
Дмитрий жил в панельной двушке на окраине. Квартира досталась его жене Ольге в наследство. Жили скромно, на ремонт денег не было. В доме царила атмосфера застоя, будто время остановилось в девяностых.
Главной мечтой Дмитрия, его навязчивой идеей была мамина трешка в кирпичном доме в центре. С высокими потолками и лепниной. Для него это было не просто жильё. Это был символ справедливости. Награда, которую он заслужил.
Во-первых, он не бросал мать, никогда её не огорчал, а во-вторых, это было его право. Он, любимый и любящий сын, ждал этого как главный приз. Это был его билет в другую жизнь. Получи
