Муж клялся, что его ночные отлучки это работа. Я не верила и однажды проследила за ним до старого дома, откуда доносился женский плач.

Опять? спросила я, глядя не на него, а на то, как он торопливо шнуровал ботинки в прихожей.

Он замер на миг, буквально на долю секунды, но и этого хватило.

Лида, мы же говорили. Срочный заказ, нужно лично проверить.

Его голос звучал ровно, почти равнодушно. Он избегал встретиться со мной взглядом, и этот пустой взгляд в стену ранил сильнее любой ссоры.

Ложь была не в словах, а в воздухе между нами. Густая, липкая, она оседала на мебели, на наших вещах, на мне самой.

Я ничего не ответила. Просто стояла, прислонившись к косяку, и наблюдала. Несколько недель назад я уловила на его пиджаке тонкий, незнакомый запах.

Не резкий, как духи, а едва уловимый, сладковатый будто аромат уходовой косметики.

Когда я спросила, он отшутился, мол, у них в офисе женский коллектив. Но он работал в IT-компании, где из женщин была лишь бухгалтер предпенсионного возраста.

Я поздно, не жди, бросил он уже за дверью.

Металлический щелчок замка прозвучал, как точка в предложении, которое я боялась додумать до конца.

Внутри меня что-то оборвалось. Не впервые, но сегодня окончательно. Хватит.

Хватит этой муки неизвестности, хватит притворяться, что я верю в его нелепые отговорки про работу.

Я накинула пальто прямо на домашнюю футболку, сунула ноги в кроссовки. Ключи от своей машины схватила с полки, даже не думая, что делаю. Руки действовали сами, повинуясь холодной решимости.

Я выскользнула на улицу через несколько минут после него. Его машина как раз поворачивала в конце нашего переулка.

Я держалась на расстоянии, гася фары, когда он останавливался на светофорах. Сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать.

Он ехал не в сторону центра, где находился его офис.

Он свернул на старую дорогу, ведущую к заброшенным дачам на окраине города. В место, куда в здравом уме ночью никто не поедет.

Асфальт сменился гравием. Мою машину трясло, ветки царапали бока. Наконец его автомобиль остановился у покосившегося забора, за которым виднелся силуэт двухэтажного дома.

Тёмного, покинутого, с пустыми глазницами выбитых окон.

Он вышел из машины, не оглядываясь, и исчез в тени дома.

Я припарковалась чуть дальше, заглушила мотор. Вокруг стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев.

Я сидела несколько минут, пытаясь унять дрожь. Зачем он здесь? Что это за место?

Выйдя из машины, я на цыпочках подошла к забору, стараясь не хрустеть гравием. В одном из окон на втором этаже горел тусклый свет.

Муж клялся, что его ночные отлучки это работа. Я не верила и однажды проследила за ним до старого дома.

И именно в этот момент, стоя у чужого забора, я поняла, насколько была права в своих худших подозрениях. Потому что из того окна, откуда лился болезненно-жёлтый свет, доносился отчётливый женский плач.

Тихий, полный отчаяния и боли.

Этот плач проникал под кожу, вызывая мурашки. Он был надрывным, безнадёжным.

Мозг лихорадочно перебирал варианты, каждый хуже предыдущего, но все они сводились к одному измене.

Банальной, унизительной измене, зачем-то разыгранной в декорациях фильма ужасов.

Я обошла забор. Калитка была не заперта, просто прикрыта. Ржавая петля протяжно скрипнула, и я замерла, прислушиваясь. Но плач не стихал, будто не обращая внимания ни на что вокруг.

Двор зарос бурьяном по пояс. Я пробиралась сквозь него, цепляясь за колючки, чувствуя, как влага просачивается сквозь джинсы.

Дом выглядел ещё страшнее вблизи. Облупившаяся краска, тёмные провалы окон, запах тлена и сырой земли.

Я подошла к самому окну. Теперь я слышала не только плач, но и голос Дмитрия. Моего мужа.

Ну-ну, тише, раздался его голос. Всё хорошо. Я приехал. Я здесь.

Его тон таким он даже со мной не говорил. В нём была бездна терпения и нежности, отчего у меня перехватило дыхание.

Это было хуже, чем если бы я услышала стоны страсти. Это была забота. Интимная, глубокая забота о другой женщине.

Внутри поднялась волна жгучей ярости. Хотелось выбить хлипкую дверь, ворваться внутрь, взглянуть в его лживые глаза. Увидеть её. Ту, что отняла у меня мужа и превратила нашу жизнь в кошмар.

Но я сдержалась. Ноги будто приросли к земле. Я представила сцену: я врываюсь, кричу, а он смотрит на меня с укором. Защищает её. И от этой мысли стало нестерпимо тошнить.

Я отступила назад, в темноту, спотыкаясь о корни деревьев. Нужно было уходить.

Дорога домой показалась вечностью. Я приехала за десять минут до него. Сняла мокрую обувь, кинула пальто на стул и села на кухне, не включая света.

Когда он вошёл, я увидела, насколько он измотан. Лицо серое, под глазами тёмные круги. Он прошёл на кухню, щёлкнул выключателем и вздрогнул, увидев меня.

Лида? Почему ты не спишь?

Ждала тебя. С «работы».

Я старалась, чтобы голос звучал как можно ровнее.

Он устало потер переносицу.

Тяжёлая ночь. Давай завтра поговорим.

Нет, Дмитрий. Поговорим сейчас. Я знаю, где ты был.

Он поднял на меня глаза. В них не было ни капли вины. Лишь бесконечная, всепоглощающая усталость и страх. Он боялся.

Что ты знаешь? тихо спросил он.

Я знаю про старый дом на отшибе. И про женщину, которая там плачет. Это и есть твой «срочный заказ»?

Его лицо окаменело. Он смотрел на меня так, будто я совершила страшную измену.

Ты ты следила за мной?

А у меня был другой выбор? Ты лгал мне месяцами! Кто она, Дмитрий?

Я ждала чего угодно: отрицания, гнева, мольбы о прощении. Но его ответ ошеломил меня.

Я не могу тебе сказать.

Что