Мужа не стало год назад. Сегодня пришло его отложенное письмо с одной фразой: «Не верь моей матери, копай под старой яблоней».
Звук уведомления на ноутбуке заставил Веронику вздрогнуть.
Ровно год. Минута в минуту. Год с того самого звонка, который разделил жизнь на «до» и «после».
На экране горела одна строка: «Отложенная отправка. От: Кирилл Белов».
Пальцы онемели. Она смотрела на имя мужа, которое не имело права здесь появиться. Это казалось злой, жестокой шуткой.
Дрожащей рукой она открыла письмо. Текста почти не было. Лишь одна фраза, выжженная в сознании раскалённым железом:
«Ника, если ты это читаешь значит, всё по-настоящему. Не верь ни одному слову моей матери. Ищи под старой яблоней в саду. Она всё знает».
Резкий звонок в дверь прозвучал, как выстрел. На пороге стояла она. Свекровь, Изольда Аркадьевна. На лице застыла скорбная маска, в руках контейнер с едой.
Вероничка, родная, её голос лился фальшивым сочувствием. Я подумала, ты сегодня совсем одна. Решила зайти, поддержать.
Она вошла на кухню, даже не дожидаясь приглашения, и поставила контейнер на стол. Вероника молча закрыла за ней дверь, ноутбук с письмом мужа жёг спину.
Вот что я решила, начала Изольда Аркадьевна, деловито окидывая взглядом кухню. Нашу дачу нужно продавать.
Вероника замерла. Дача. Их с Кириллом место. Там, где росла та самая старая яблоня.
Продавать? переспросила она, и собственный голос показался ей чужим. Зачем?
Ну а на фиг она теперь? свекровь театрально развела руками. Тебе одной она ни к чему, только лишние хлопоты. А мне прибавка к пенсии. Да и больно мне туда ездить, всё о Кирилле напоминает.
Она говорила правильные, логичные слова. Но Вероника смотрела на неё и видела не скорбящую мать, а хищницу, выжидающую момент. В голове стучала фраза из письма.
У меня уже и покупатель есть, будто между прочим добавила Изольда Аркадьевна. Человек надёжный. Даёт хорошую цену, но тянуть нельзя. У него деньги на руках.
Мне мне нужно время подумать, выдавила Вероника.
Свекровь резко изменилась в лице. Маска скорби слетела, открыв холодную сталь.
А что тут думать? Ты хочешь, чтобы наше с Кириллом гнездо бурьяном заросло? Чтобы чужие люди растащили всё по доскам?
Она подошла почти вплотную, её взгляд впился в Веронику.
Я уже подготовила все документы. Завтра в десять у нотариуса. Тебе нужно только приехать и подписать. Не заставляй старуху унижаться и умолять.
Вероника отступила на шаг. Это уже не было просьбой. Это был ультиматум. И вдруг с кристальной ясностью она поняла: муж, отправляя это послание из небытия, пытался её предупредить.
Он знал. Он что-то знал о своей матери и об этой даче.
Хорошо, тихо сказала Вероника, чувствуя, как внутри всё холодеет. Я приеду.
Изольда Аркадьевна торжествующе улыбнулась и снова натянула маску сочувствия.
Вот и умница, дочка. Всё правильно. Нужно жить дальше.
Когда дверь за свекровью закрылась, Вероника подошла к столу. Рука сама потянулась к ключнице, где висел одинокий ключ с брелоком в виде маленького яблока.
Ключ от дачи. Ключ к тайне, которую оставил ей Кирилл.
Ночь Вероника почти не спала. Слова мужа и ультиматум свекров
