Полгода назад моя жизнь разлетелась на куски. Муж Игорь бросил меня, уехав в другой город, оставив с двумя малышами в забытом Богом городке на берегу Волги. Я осталась в его квартире, где свекровь, Галина Петровна, обращалась со мной, как с дворовой собакой. Её ледяные взгляды и вечные упрёки превращали стены в камеру. А потом Игорь вернулся — не за нами, а чтобы продать квартиру матери. Ему было плевать, куда денемся я, его дети и даже его родная мать. Вместе со свекровью он выставил меня за порог. С разорванной душой я собрала узелок с вещами и вышла в никуда.
Съемная комнатушка в хрущёвке стала нашим пристанищем. Я устроила сыновей — пятилетнего Ваню и трёхлетнего Алёшу — в садик, но жизнь превратилась в каторгу. Работа с утра до ночи, аренда, вечный недосып — я выматывалась, как загнанная лошадь. Но сдаваться было нельзя. Каждый вечер, засыпая, я шептала: «Прорвёмся», — хотя сама в это уже не верила. Тоска сжимала горло, и казалось, что света не будет.
Через два месяца ко мне пришёл Кирилл — младший брат Игоря. Он был полной противоположностью своего чёрствого брата. «Переезжайте ко мне, Катя, — сказал он, сжимая мои дрожащие руки. — В двушке места хватит. Ваньку и Алёшку обожаю — буду нянчиться, помогать. Не бойся, ты не одна». Его глаза были честными, и хоть я боялась снова доверять, страх остаться без крыши над головой пересилил. Мы переехали, и впервые за долгое время у меня мелькнула надежда.
Прошло полгода, и я поняла, как же они разные — эти братья. Кирилл оказался золотым человеком. Он возился с мальчишками, как родной: строил крепости из подушек, читал на ночь «Колобка», носил на плечах. Ваня и Алёшка души в нём не чаяли, а их звонкий смех грел дом, как печка. Но главное — Кирилл видел во мне не только мать его племянников. Он спрашивал, как мой день, слушал, когда мне было тяжело, и однажды, когда я плакала в подушку, просто обнял меня, не требуя слов.
Я чувствовала, что влюбляюсь. Его смех, его привычка поправлять мне волосы, его долгие взгляды — всё это сводило меня с ума. Но я боялась признаться, боялась разрушить наш хрупкий мир. Только вот всё чаще замечала, как он замолкает, глядя на меня, а потом резко отворачивается, будто прячет что-то.
В тот день мы пошли в парк. Солнце грело, дети носились по лужайке, а Кирилл, смеясь, гонялся за ними с мячом. Потом мы сидели на покрывале, ели бутерброды с колбасой, и вдруг он взял мою руку. «Катя, — прошептал он, и голос его дрогнул. — Я больше не могу молчать. Я люблю тебя. Люблю тебя и наших пацанят. Давай поженимся? Создадим настоящую семью».
У меня перехватило дыхание. Перед глазами промелькнули годы унижений, страх, бесконечная усталость. А теперь — он. Человек, который выбрал меня и моих детей. «Да», — выдохнула я, и он рассмеялся, словно ёлка, зажжённая в Новый год. В тот момент я поняла: судьба даёт второй шанс.
Сейчас мы с Кириллом муж и жена. Ваня и Алёшка зовут его папой, и в их глазах — такое счастье, что сердце замирает. А на днях я узнала, что жду ребёнка. Кирилл хочет дочку, мальчишки уже рисуют для неё каракули и спорят, назвать её Машей или Дашей. Я смотрю на нашу жизнь и не верю: после всех слёз и боли возможно такое.
Каждый вечер, засыпая под его тёплое дыхание, я мысленно благодарю Бога за этого человека. Игорь и его жестокость — как страшный сон, а впереди у нас долгая дорога. Я знаю: наша маленькая девочка родится в любви. И этот дом наконец-то будет настоящим.
