**Дневник.**
Иногда жизнь подкидывает такие повороты, что уже не понимаешь, где правда, а где жестокая насмешка судьбы. Я бы никогда не подумала, что после двенадцати лет жизни под одной крышей со свекровью, когда всё казалось ясным и стабильным, наша семья окажется перед моральным ультиматумом: платите или убирайтесь.
Тогда, сразу после свадьбы, Антонина Семёновна предложила нам с мужем переехать в её просторную трёшку в самом центре Москвы, а сама охотно поселилась в моей маленькой однушке на окраине. Мы были на седьмом небе: жить в центре, в хороших условиях, с благословения свекрови что ещё нужно молодой семье?
Мы вложили свадебные деньги в ремонт: от пола до потолка квартира стала как новая современная кухня, обновлённый санузел, свежий паркет, небольшая перепланировка. Свекровь приходила любоваться результатом, её глаза блестели. «Какая красота у вас!», «Вы так хорошо поработали!» комплименты сыпались при каждом визите. В знак благодарности мы полностью взяли на себя её коммунальные платежи. Облегчённо вздыхая, она часто благодарила, даже говорила, что теперь может откладывать с пенсии. И честно говоря, все эти годы мы ни разу не пожалели о нашем соглашении.
Потом появились дети: сначала сын, потом дочь. С ростом семьи мы начали мечтать о своём настоящем доме. Копили на жильё побольше, ведь четырёхкомнатная квартира была нам не по карману. Антонине Семёновне мы не говорили, надеясь решить всё тихо, когда придёт время.
Всё изменилось, когда она вышла на пенсию. Радость свободы быстро сменилась жалобами: «Как жить на такую жалкую пенсию?», «Это правительство просто издевается над стариками!». Мы помогали, чем могли: продукты, лекарства, мелкие услуги. Пока однажды за чаем она не бросила фразу, от которой у мужа перехватило дыхание.
«Дорогой, вы ведь живёте в моей квартире. Может, начнём говорить об аренде? Скажем 80 тысяч рублей в месяц?»
Муж онемел. Ему потребовалось время, чтобы осознать. Потом он ответил:
«Мама, ты серьёзно? Мы уже оплачиваем твои счета, продукты, твоя жизнь тебе почти ничего не стоит. И теперь ты просишь аренду?»
Ответ был однозначным:
«Тогда давай меняться обратно! Я хочу свою квартиру назад!»
Мы поняли: это шантаж. Грубый, прямой и абсолютно неблагодарный. Но она не знала, что у нас уже есть деньги на первый взнос за своё жильё. Мы молча выслушали её, а вечером решили: хватит.
Через несколько дней мы пришли с пирогом не извиняться, а в надежде, что она передумает. Как только разговор зашёл о квартире, она тут же бросила:
«Ну что, договорились? Или будете ютиться у меня?»
Наше терпение лопнуло.
«Антонина Семёновна, спокойно сказала я, мы нигде ютиться не будем. Вы забираете свою квартиру, а мы обретаем независимость.»
«И на какие деньги, интересно?» ехидно спросила она.
Муж прервал её:
«Разберёмся. Это уже не твоя забота. Но запомни, мама: ты сама сделала выбор. Хотела жить одна в своей трёшке? Пожалуйста.»
Всё произошло быстро. Мы нашли жильё, оформили ипотеку, использовали сбережения и продали мою однушку, чтобы уменьшить платежи. Через три недели коробки были собраны.
Теперь Антонина Семёновна снова в своей квартире, отремонтированной на наши деньги той, которую так обожала пока не поняла, что жить там придётся одной. Теперь она жалуется соседям на «халтурный ремонт» и «неблагодарных детей», сама платит счета, таскает тяжелые сумки и наконец-то узнаёт горький вкус пенсии без поддержки.
А мы живём в тесноватой, но своей четырёхкомнатной квартире. Свободные. Морально и физически. Больше не нужно отчитываться, бояться скандалов или новых требований. Мы перевернули страницу.
Как говорится: «Что посеешь, то и пожнёшь.» Только в этот раз платить по счетам пришлось не нам.
