Она мечтала о свободе на пенсии, и мы больше не мешаем.
Свекровь хотела жить широко теперь мы её не беспокоим.
Иногда жизнь подкидывает такие сюжеты, что не поймёшь то ли это правда, то ли злая шутка судьбы. Кто бы мог подумать, что после двенадцати лет жизни под одной крышей со свекровью, когда всё казалось стабильным и ясным, наша семья окажется перед моральным ультиматумом: платите или проваливайте.
В те далёкие времена, сразу после свадьбы, Людмила Петровa предложила нам с мужем переехать в её просторную трёшку в центре Москвы, а сама с радостью поселилась в моей малогабаритной однушке на окраине. Мы были на седьмом небе: жизнь в центре, в хороших условиях, да ещё и с благословения свекрови что ещё нужно молодой семье?
Мы вложили свадебные деньги в ремонт: от пола до потолка, квартира стала как новая современная кухня, обновлённый санузел, свежий паркет и небольшая перепланировка. Свекровь приходила полюбоваться результатом, глаза сияли. «У вас так красиво!», «Вы молодцы!» комплименты сыпались при каждом визите. В знак благодарности мы взяли на себя все её коммуналку. Она вздыхала с облегчением, даже говорила, что теперь сможет откладывать с пенсии. И честно говоря, все эти годы мы ни разу не пожалели о договорённости.
Потом появились дети: сначала сын, потом дочка. С ростом семьи мы задумались о собственном жилье. Копили на что-то побольше, ведь четырёхкомнатная в Москве это нереально. Людмиле Петровне не говорили, надеясь решить всё тихо, когда придёт время.
Всё изменилось, когда она вышла на пенсию. Восторг свободы быстро сменился жалобами: «Как жить на такую жалкую пенсию?», «Этот режим пенсионеров за людей не считает!». Мы помогали, как могли: продукты, лекарства, мелкие дела. Пока однажды за чаем она не бросила фразу, от которой у мужа перехватило дыхание:
«Дорогой, вы всё-таки живёте в моей квартире. Может, начнём обсуждать аренду? Ну, скажем 100 тысяч рублей в месяц?»
Муж онемел. Нужна была минута, чтобы осознать. Потом выдавил:
«Мама, ты серьёзно? Мы же оплачиваем твои счета, закупаем продукты, у тебя почти нет расходов. А теперь ещё и аренду?»
Ответ был железобетонным:
«Тогда меняемся обратно! Я хочу свою квартиру назад!»
Мы поняли: это шантаж. Грубый, прямой и абсолютно неблагодарный. Но она не знала, что у нас уже есть накопления на первый взнос. Выслушали молча, а вечером решили хватит.
Через пару дней пришли с пирогом не извиняться, а в надежде, что она одумается. Как только заговорили о квартире, она рявкнула:
«Ну что, согласны? Или будете ютиться у меня?»
Терпение лопнуло.
«Людмила Петровна, спокойно сказала я, ютиться мы нигде не будем. Вы забираете свою квартиру, а мы обретём независимость.»
«И на какие деньги, интересно?» фыркнула она.
Муж её оборвал:
«Разберёмся. Это уже не твоя забота. Но запомни, мама: ты сама сделала выбор. Хотела жить одна в своей трёшке? Получай.»
Всё произошло быстро. Нашли жильё, оформили ипотеку, использовали сбережения и продали мою однушку, чтобы снизить платежи. Через три недели коробки были собраны.
Теперь Людмила Петровна снова в своей квартире, отремонтированной на наши деньги той, которую так обожала пока не осознала, что жить там придётся одной. Теперь жалуется соседям на «халтурный ремонт» и «неблагодарных детей», сама платит за коммуналку, таскает сумки из магазина и наконец-то узнаёт, каков он вкус пенсии без помощи.
А мы живём в тесноватой, зато своей четвёрке. Свободные. Морально и физически. Больше не нужно отчитываться, бояться скандалов или новых условий. Страница перевёрнута.
Как говорится: «Что посеешь, то и пожнёшь.» Вот только на этот раз платить по счетам пришлось не нам.
