Все ради детей: исповедь женщины, лишенной покоя
*«Я продала дом, чтобы помочь детям и осталась ни с чем»*: откровение женщины, у которой отняли право на тихую старость
Я всегда верила, что семья это крепость. Что дети будут рядом, когда придёт старость. Что можно обменять родные стены на тепло любимых сердец. Но теперь каждое утро я просыпаюсь в чужих углах, не зная, где застанет меня вечер. Так живёт теперь бабушка Нина та самая Нина Соколова, которую весь переулок в Твери знал как гордую хозяйку просторного дома с резными ставнями. Сегодня её пристанища чужие кухни, проходные комнаты и вечный вопрос: *«Не помешала ли я?»*
Всё началось, когда сыновья, Дмитрий и Алексей, уговорили её продать дом. *«Зачем тебе, мама, убиваться одной в деревне? Ты уже не молода, не справишься с огородом, печкой, снегом. Будешь жить у нас по очереди тебе легче, нам спокойнее. А деньги от продажи не пропадут: разделим на внуков.»* Что могла ответить старая мать? Конечно, согласилась. Хотела помочь. Быть ближе.
Мои родители, её соседи тогда, пытались отговорить:
*«Не спеши, Нина. Пожалеешь. Новый дом уже не купишь, а у детей их правила. Ты будешь гостьей, не хозяйкой. Да и квартиры у них тесные а ты любила простор.»*
Но кто их слушает? Дом продали. Деньги поделили. И бабушка Нина зажила с чемоданом в руках, переезжая от одного сына к другому. Сегодня у Дмитрия в трёхкомнатной московской квартире. Завтра у Алексея в маленьком доме под Подольском. Так продолжается уже три года.
*«У Алексея хоть полегче, призналась она как-то маме. Там есть палисадник, могу цветы поливать, воздухом дышать. А невестка Ольга добрая. Тихоня. Дети спокойные. Отделили мне комнатку маленькую, но с телевизором и даже мини-холодильником. Сижу тихо, никому не мешаю. Когда они на работе, а внуки в школе, стираю, копаюсь в земле. Потом возвращаюсь в свою клетушку.»*
Она рассчитывала пробыть там до осени, потом перебраться к Дмитрию. Но у старшего всё было иначе. Там ей выделили угол в буквальном смысле, между кухней и балконом. Раскладушку, тумбочку, мешок с вещами. Она готовила украдкой, стирала, когда никто не видел. И постоянное чувство что она *лишняя*.
*«Жена Дмитрия, Лариса, прошептала она, будто языка лишилась. Ни слова. А с внуком так и не нашла общего языка. Я из прошлого века, он в своих телефонах Я словно чужая в их доме. На дачу меня ни разу не позвали. Крадусь, как тень. Вечером грею еду на батарее. Избегаю кухни вдруг кого-то случайно побеспокою.»*
Недавно она заболела. Рассказывает:
*«Температура, ломило всё тело. Думала конец. Они вызвали врача, дали таблетки. Два дня пролежала. Но хуже болезни было другое никто не подошёл. Ни одного доброго слова. «Лежи, выздоравливай, только не мешай.»*
Родители тогда спросили:
*«Нина, а если станет хуже? Кто поможет? Ты уже не справишься. И живёшь как перекати-поле: сегодня здесь, завтра там. Ни крыши, ни покоя.»*
Она вздохнула:
*«Что теперь Я ошиблась. Страшно ошиблась. Продала дом а с ним и свободу. Не стоило слушать детей. Хотела как лучше»*
Она смотрит в окно, дрожащими руками поправляя потрёпанный чемодан, и шепчет: *«Остались только воспоминания да этот страх что закончу в больничном коридоре, невидимая, как старая вещь, которую все забыли.»*
