К десяти утра мартовское небо неожиданно прояснилось, и сквозь разорванные облака пробилось солнце. Вода в заливе заиграла бирюзовыми бликами, волны лениво облизывали гальку у берега. Воздух, напоённый йодом и солью, казалось, звенел от прозрачности.
Сидеть взаперти в такой день было преступлением. Степан отложил газету, допитую вместе с утренним кофе, кряхтя поднялся из кресла и потянулся за курткой. В холле санатория ни души. Даже завсегдатаи, вечно околачивающиеся у ресепшена, разбрелись по окрестностям.
Гуляя по набережной, он наслаждался хрустом гальки под подошвами ботинок. Над головой кружили крикливые чайки, ветер трепал седые вихры.
Когда корпуса санатория остались позади, Степан свернул на тропинку, ведущую к обрыву. Там, среди жухлой травы, уже пробивалась первая зелень. Единственная скамейка у воды, как всегда, была занята. «Почему здесь не поставить ещё пару лавочек?» в который раз подумал он.
Степан уже собрался уходить, но передумал. Места хватит. А с кем-то разделить вид на залив даже приятнее. Приблизившись, он разглядел женщину. Услышав шаги, та слегка повернула голову, скользнула по нему равнодушным взглядом.
Лет под шестьдесят, не больше. Спортивные штаны, тёмно-вишнёвая кофта, короткая стрижка. Чёткий профиль, высокие скулы. «В молодости, наверное, сводила с ума», мелькнуло в голове.
Хороший денёк выдался, сказал он вместо приветствия.
Женщина лишь едва приподняла бровь.
Не против компании? не дожидаясь ответа, Степан обошел скамейку и присел на краешек. Вас раньше здесь не видел. Недавно приехали?
Третьего дня, неожиданно ответила она. Голос низкий, с хрипотцой.
А я уже неделю тут. На море можно смотреть вечно. Умиротворяет.
А вас что-то тревожит? она повернулась, взглянула прямо и так же быстро отвернулась.
Нет, просто так сказал. Хотя в наше время причин для тревоги хватает. Степан уже пожалел, что завёл разговор.
И что же вас гложет? спросила она, будто решив подыграть.
Сразу в душу лезете, буркнул он.
А почему бы и нет? Раз подсели значит, хотите выговориться. С незнакомцем иногда проще.
Может, и правда… Степан задумался. Тридцать лет назад я здесь же лечил разбитое сердце после развода. Друзья, спасаясь от моих нытьё, сплавили меня на море. Он усмехнулся. Тогда всё казалось ярче: и небо, и вода, и даже боль.
Однажды на набережной он увидел женщину. Худенькая, с грустной улыбкой. Оказалось, её муж тяжело болел, отправил её отдыхать, а сам остался со сестрой.
Мы провели вместе несколько дней. Она не была легкомысленной, просто… Степан замолчал, подбирая слова.
Когда пришло время уезжать, она провожала его в аэропорт. Улыбалась. А по щекам слёзы.
Больше мы не встречались. Сначала я откладывал поездку, потом решил незачем. Муж умирает, а я буду ей жизнь осложнять…
И вы её больше не видели? голос женщины дрогнул.
Нет. Адрес потерял…
Красивая история. Больше не женились?
Нет. Были женщины, но… Всё не то.
Может, потому что та любовь осталась идеальной без быта, ссор, разочарований. Она поднялась.
Уже уходите?
Пора. А вы зря не поехали тогда. Она ждала вас.
Степан замер.
На следующий день он обыскал весь санаторий. В одном из корпусов дежурная подтвердила: да, была такая, Анна Семёновна, уехала утром.
Он раздобыл адрес.
Теперь стоял у двери её квартиры в спальном районе Подмосковья. Рука дрожала, не решаясь нажать звонок.
Дверь открылась.
Здравствуй. Я знала, что ты придешь, сказала она просто, будто ждала его вчера.
Прости, что так поздно… выдохнул он.
Поздно не бывает, улыбнулась Анна. Бывает не вовремя.
Они пили чай на кухне хрущёвки. Муж Анны умер через полгода после её возвращения. Перед смертью сказал, что прощает её.
Я ждала тебя долго, призналась она.
Через неделю Степан завёл разговор:
Давай попробуем. Мы ещё не развалины.
Давай, кивнула Анна. Бояться уже поздно.
Что их ждёт? Не важно.
Любовь, как хороший коньяк, с годами становится только крепче.
«Две судьбы. Никаких гарантий. И всё-таки я за них радуюсь нашедших друг друга на закате».
Поздно не бывает.
