Скрытая горечь за дверью

Горькая правда за дверью

Иван проснулся на рассвете в своей хрущёвке на окраине Перми. Решил приготовить себе сытный завтрак – добрая традиция выходного дня. Достал из холодильника докторскую колбасу, пару яиц, потянулся за солью – но банка оказалась пуста. С досадой крякнув, Иван решил забежать к соседу. Надел потрёпанные тапки и вышел в полумрак подъезда. Постучал в знакомую дверь.

— Доброе утро, Дмитрий. Не найдётся щепотки соли? — спросил он, стараясь казаться непринуждённым.
— Конечно, подожди секунду! — отозвался сосед и скрылся в глубине квартиры.

Тут же из дальних комнат донёсся приглушённый разговор. Иван непроизвольно прислушался – и сердце его ёкнуло. Этот голос он узнал бы из тысячи.

—

— Ну всё, дети выросли, теперь заживём для себя, — заявил Иван жене, Людмиле, за утренним чаем пару недель назад.

— Как это? — удивилась Людмила, отодвигая чашку. — Скоро внуки будут, работа, пенсия не за горами.

— Каждый сам по себе, — отрезал Иван, глядя в окно.

— Ты о чём? — Людмила нахмурилась.

— Всё надоело! Твои завтраки, ужины, эти бесконечные пироги. Хочу спокойной жизни, без обязательств. Зачем опять тесто месишь? Мне твои пироги не нужны!

— Серьёзно? — голос Людмилы дрогнул. — Нашёл себе молодуху?

— Пока нет, но найдутся женщины, которые меня оценят, — бросил Иван вызывающе.

— А я разве не ценю? Не забочусь? — Людмила сжала кулаки.

— Ну… — Иван запнулся.

— Куда ты пойдёшь? — спросила она, сдерживая слёзы.

— Это ты уйдёшь, — холодно ответил он. — Твоя мать оставила тебе квартиру в центре. А у меня только эта берлога, да и мать ещё жива – её дом мне не достанется.

— Квартира совместная, — парировала Людмила. — Четверть твоя, четверть моя, остальное – детям. Я могу остаться.

— Тебе лучше уйти, — прозвучало как приговор.

— После тридцати лет? Ты в своём уме? — её голос дрожал.

— Хватит ныть! Я ухожу – и ты собирайся. Сегодня выходной, до вечера времени хватит.

Иван нахлобучил шапку и вылетел из квартиры, оставив Людмилу в оцепенении. Слёз не было – только ледяное онемение. В чём причина? Оба за пятьдесят, Иван – с сединой и пивным животиком, но в душе всё ещё мальчишка, грезивший вниманием молоденьких.

Людмила начала собирать вещи. Квартиру матери она сдавала посуточно – доход небольшой, но стабильный. Теперь же рассчитывать не на что. Детям пока не сказала – сын и дочь могли устроить отцу разборки. Хотя… может, и нужно?

Запах свежего теста витал в воздухе. Людмила взглянула на миску – выбрасывать жалко. Вдруг стук в дверь.

— Людмила, Иван дома? — спросил Дмитрий.

— Нет, а что? — отозвалась она, вытирая руки.

— Дрель хотел попросить. Шкаф собрать.

— Шкаф? Вы же недавно мебель меняли.

— Да, но потом Ольга ушла и всё вывезла к матери. Прихожу – пустота. А у тебя чемоданы? Тоже от Ивана уезжаешь?

Людмила вдруг разрыдалась.

— Выгнал, — выдохнула она. — Сказал, надоели мои пироги.

— Прости, не вовремя, — смутился Дмитрий. — А пироги зачем? Ему оставишь?

— Чёрта с два! Тесто уже подошло, вот и…

— Давай их съедим! — предложил Дмитрий. — Я не завтракал, только кофе хлебнул. Потом помогу с вещами.

— Давай! — оживилась Людмила. — Чайник уже кипит, привычка.

За чаем они делились бедами. Дмитрий рассказал, что развёлся, а бывшая жена Ольга подала на раздел имущества.

— Я тоже сегодня подам на развод, — твёрдо сказала Людмила. — Чтобы так со мной…

— Не переживай, — успокоил Дмитрий. — Я машину найду, знакомый водитель есть. Помогу перевезти.

— Правда? Спасибо! А дорого обойдётся?

— Очень дорого! — усмехнулся Дмитрий. — Все твои пироги – и на бензин хватит.

—

Людмила переехала в квартиру матери. Иван вернулся вечером и застыл на пороге – в воздухе витал едва уловимый аромат пирогов. За день он проголодался, но в холодильнике – только колбаса и пара яиц. Ни котлет, ни борща – Людмила всегда готовила сама, презирая магазинные полуфабрикаты. Чай с сушками, а запах пирогов сводил с ума. Он плюхнулся перед телевизором – но пульта не было. Осмотрелся – и телевизора тоже. Сам виноват – разрешил забрать, что хочет.

Квартира опустела, но Людмила взяла только своё. Даже их свадебное фото осталось висеть в спальне.

— А ты ничего… — прошептал Иван, глядя на снимок.

Тоска сжимала горло. Он набрал номер Людмилы.

— Люда, я тут подумал… зря ты ушла. Могли бы жить как соседи. Кстати, куда пироги дели? Могла бы оставить.

— Всё забрала? — холодно спросила она.

— Ну… да.

— Тогда прощай.

— И ты не плачешь? — удивился он.

— Некогда, — бросила Людмила и положила трубку.

Ей нужно было начинать новую жизнь. Денег на ремонт после съёмщиков не хватало, мебель пришлось докупать. На старый диван она не легла – купила матрас в ближайшем магазине. Заснула сразу – день вымотал до предела.

А Иван ворочался всю ночь. Он хотел свободы – но не ожидал, что она будет такой пустой.

—

Людмила подала на развод. Иван умолял её вернуться, но она была непреклонна. Дети, узнав, обрушились на отца.

— Папа, как ты мог? Свободы захотел? Ну и где она? — кричала дочь.

Иван пытался встречаться с женщинами, но быстро понял – его доля в квартире и скромная зарплата никого не впечатляли. Раньше он не замечал, что комфорт – заслуга Людмилы и её сдаваемой квартиры. Теперь денег веА через год он увидел их в парке — Людмилу и Дмитрия, кативших коляску с внуком, и понял, что его свобода обернулась лишь вечным ожиданием того, чего уже не вернуть.