Людмила родилась слепой, и отец, не в силах смириться с «ущербностью» дочери, выдал её за нищего. То, что случилось дальше, повергло всех в немой шок

Люда никогда не видела этот мир, но чувствовала его жестокость с каждым вздохом. Она родилась в семье, где боготворили лишь красоту. Её сестры, Наташа и Вероника, с их ясными глазами и тонкими статями, купались во внимании, а Люду считали обузой, позором, который прятали за дверьми. Мать умерла, когда девочке было пять, и отец после этого стал чёрствым, злым. Он не называл её по имени только «эта». Не пускал за стол при гостях и шептал, что она проклятье.

В день её двадцатилетия он разбил ей сердок окончательно. Войдя в каморку, где Люда водила пальцами по книге со шрифтом Брайля, он швырнул ей на колени свёрток.
«Завтра выходи замуж».

Люда окаменела.
«За кого?»
«За нищего с паперти, холодно бросил отец. Ты слепая, он голый. Выгодный обмен».

Кровь отлила от её лица. Кричать было бесполезно выбора у неё не было. Никогда.

Свадьбу сыграли наспех, в узком кругу. Она, конечно, не видела его лица, да и никто не рискнул описать. Отец грубо подтолкнул её к мужу:
«Бери за руку». Люда покорилась, как тень. Вокруг шушукались: «Слепая да нищий пара!» После обряда отец сунул ей узел с тряпьём и бросил зятю:
«Теперь это твоя проблема». И ушёл, не оглянувшись.

Его звали Сергей. Он молча привёл её в покосившуюся избушку на краю деревни, где пахло сыростью и дымом.
«Богато не живём, тихо сказал он. Но тебе здесь будет безопасно».

Люда села на старый половик, сдерживая слёзы. Вот её судьба: слепая девка, выданная за оборванца, в лачуге из глины и отчаяния.

Но первая ночь оказалась иной. Сергей сварил чай неожиданно сладкий. Отдал ей свой тулуп, а сам улёгся у дверей, будто страж. Говорил с ней так, как никто: спрашивал о мечтах, любимых книгах, вкусах. До него никому не было дела до её мыслей.

Дни сменялись неделями. Каждое утро он водил её к реке, описывая солнце, птиц, деревья так ярко, что Люде казалось она видит их его глазами. Он пел, пока она стирала, а по вечерам рассказывал сказки о звёздах. Впервые за годы она смеялась. Сердце её оттаивало. В этой ветхой избушке случилось чудо: Люда полюбила.

Однажды, касаясь его руки, она спросила:
«Ты всегда был нищим?»
Он помолчал.
«Нет. Не всегда». И замолчал.

Всё изменилось в день, когда она сама пошла на рынок за картошкой, запоминая его подсказки. Вдруг кто-то схватил её за рукав.
«Слепая крошка! прошипел знакомый голос. Сестра Вероника. Живёшь с этим бродягой?»

Слёзы подступили, но Люда выпрямилась.
«Я счастлива».

Вероника фыркнула.
«Счастлива? Ты даже не знаешь, как он выглядит! Он отброс. Как и ты».

Потом наклонилась и прошептала слова, разбившие сердце Люды.

«Ты правда веришь, что нищий сделает тебя счастливой? шипела Вероника. Запомни: отец был прав. Ты несчастье. И он тоже!»

Люда сжала кулаки, но промолчала. Внутри что-то окрепло: любовь к Сергею давала силу.

Вернувшись домой, она услышала знакомый запах дыма и чая. Сергей встретил её ласково:
«Ты дома».

Его голос был тихим, но тёплым. Люда села рядом, чувствуя, как страх уходит. Она поняла: истинная ценность не в красоте, а в сердце.

Прошли месяцы. Сергей открывал ей мир: рассказывал о городах, цветах, звёздах. Их любовь росла тихо, но неотвратимо.

Однажды он привёл её в старую мастерскую на окраине. Внутри стояли резные фигурки.
«Раньше я был резчиком по дереву, признался он. Но меня выгнали из города, пришлось скитаться. А я всё мечтал создавать красоту».

Он вложил ей в ладонь деревянную птичку такую детальную, что казалось, вот-вот взлетит.
«Для тебя. Чтобы знала: ты видишь красоту не хуже зрячих».

Люда заплакала. Впервые кто-то разглядел в ней не слепоту, а душу.

Слухи о слепой и её нищем муже расползлись по деревне. Сначала смеялись, потом замечали, как она расцвела рядом с ним. Их история стала примером: настоящее счастье не в деньгах и не во внешности.

Прошли годы. Их дом у реки стал пристанищем добра. Люда лечила травами, учила детей. Сергей продавал резные безделушки.

Как-то в деревню вернулась Вероника уже без прежней спеси. Жизнь её покалечила. Увидев Люду любимую, уверенную, она прошептала:
«Я ошибал «Прости меня», выдохнула Вероника, и Люда, улыбнувшись, обняла её, потому что теперь знала: настоящее богатство это не зрение, а умение видеть сердцем.