**Дневниковая запись**
«Мама, если Настя спросит, скажи, что я у тебя».
«Зачем? Что-то случилось?»
«Да нет, ничего. Просто дела».
Галина замерла. Пальцы машинально сжали край скатерти смысл просьбы ещё не дошёл, но в груди уже ёкнуло тревожным предчувствием. Ваня никогда не прикрывался ею. Разве что в школе, когда пытался прогулять химию. Но и тогда его быстро раскусили.
«Какие такие дела, что Насте нельзя знать? насторожилась она. Сынок, просишь солгать, а объяснять не спешишь. Это некрасиво».
Ваня раздражённо фыркнул. Нотации он терпеть не мог.
«Да ладно, мам, не заводись. Сам разберусь. Спасибо».
«Погоди-ка, Галина нахмурилась. У тебя что, любовница появилась?»
«Мам! Я уже не ребёнок. Не лезь в мою личную жизнь, огрызнулся он.
Сердце сжалось. Он не сказал «нет». Не отшутился. Даже не попытался выкрутиться.
«Ваня голос её стал твёрже. Сказал «а», говори и «б».
«Ну, допустим, есть у меня девушка. И что? Довольна? Я же сказал разберусь. Не лезь, ладно?»
Галина прижала ладонь к груди. В глазах потемнело.
«Разбирался бы сам, резко бросила она. Но нет, втянул меня. Делаешь меня соучастницей!»
«Какая соучастница? У нас даже детей нет. Никто никому ничего не должен. Я просто хочу разобраться в своих чувствах», нервно парировал сын.
«Как не должен? А клятвы в ЗАГСе кто давал? глаза её расширились. В наше время это что-то да значило!»
«Ой, да ладно, можно подумать, мы в церкви венчались. Просто формальность, все так делают. Ничего особенного».
«Тогда зачем тащил девушку под венец, если для тебя это «ничего» и чувства ещё не ясны?!»
«Ну, принято так. Хотел сделать приятно. Всё, не кипятись. Позвоню позже».
В трубке зазвучали гудки.
Галина опустила телефон и застыла, уставившись в стену. Будто ей самой изменили. Или хуже. Она не узнавала своего сына. Того самого мальчишку, что когда-то рисовал ей открытки с надписью «любимой мамочки». А теперь так легко ломал жизнь двум женщинам невесте и ей.
Перед глазами встала Настя. Лёгкая, весёлая, всегда с улыбкой. То пирог привезёт, то курицу запечённую. Учит, как телефоном пользоваться, а однажды целый день провозилась, вытаскивая Галину из лап мошенников.
Настя нравилась свекрови. Домашняя, душевная, твердила, что семья главное. Не называла её «мамой», не лезла с поцелуями, но между ними была тихая теплота.
А ещё после свадьбы Ваня стал звонить чаще. Спрашивал, как дела, рассказывал о работе. Раньше такого не было. Раньше звонил, только если что-то нужно. Галина была уверена это Викина заслуга. Она умела сближать людей.
А теперь сын просит её лгать той, что искренне строила с ним семью. Что делать?
Вспомнилась подруга, Люба. Три года назад та рыдала у неё на плече:
«Галь, я ей всё рассказала. Ну как иначе? Жалко же девочку. Думала, пусть от меня узнает А она как набросилась! «Ты сына не отпускаешь, хочешь нас развести!» всхлипывала Люба. А я ведь из лучших побуждений»
Даже когда невестка убедилась в правдивости слов, ничего не изменилось. «Мать всегда на стороне сына», заявила она. Сын тоже отвернулся, назвав мать предательницей.
Так Люба и осталась одна. С правдой, которая никому не была нужна.
Галина не хотела такой участи. Промолчала. Три месяца носила тайну, как камень за пазухой. Ваня первые недели избегал её, потом стал звонить видимо, решил, что буря миновала.
Она пыталась говорить с ним, надеялась, что он одумался. Но
«Мам, не лезь не в своё дело!» отрезал он.
Ни тени раскаяния.
А Настя вела себя как прежде. Возила её по врачам, привозила продукты. Каждый раз Галине казалось, что в сердце вонзают иглу. Молчать становилось невыносимо.
Однажды Настя приехала на чай и завела разговор:
«Галина Викторовна, может, нам с Ваней ребёнка завести? Года ведь идут Вы поможете, если что? Опыта у вас больше».
Галина едва не уронила чашку. В груди перехватило. А что будет с Настей и внуком, если Ваня уйдёт? Видеть её с ребёнком на руках, в слезах Нет, этого она не переживёт.
Она поставила чашку и вцепилась в край стола, чтобы скрыть дрожь в руках.
«Настенька, мне нужно тебе кое-что сказать, начала осторожно. Ты только не волнуйся. Ты мне как дочь, и врать я не могу».
Настя насторожилась, но промолчала.
«Детей пока не надо, продолжила Галина. У Вани есть другая Или была. Узнала случайно три месяца назад. Молчала, боялась, что неправильно поймёшь. Прости Но больше не могу».
Настя замерла. Только пальцы на чашке побелели. Улыбка исчезла.
«Спасибо, тихо сказала она. Надеюсь, вы ошибаетесь. Но если нет Лучше сейчас, чем позже».
В тот вечер они почти не говорили. Настя ушла, оставив недоеденный пирог. Галина надеялась, что та ушла только из её дома, а не из жизни.
Прошло пять лет.
С Ваней они теперь чужие. Звонит редко, говорит сухо, будто с коллегой. Жены у него нет, детей тоже во всяком случае, официальных.
Но Галина не жалеет. На тумбочке две фотографии. На одной Настя в свадебном платье, её новый муж, Сергей, и она сама. Как почётная гостья. Настя как-то призналась:
«Если бы не вы, я была бы несчастна. Это благодаря вам я встретила Серёжу».
Другая фотография у церкви. Галина держит пухлого малыша. В тот день она стала крёстной.
«У Сашеньки три бабушки!» любила говорить Настя, когда они собирались вместе.
И в её словах не было лжи.
Глядя на фото, Галина чувствовала, как щемит сердце. Родных внуков ей не дождаться. Саша замечательный мальчик, но она не хочет навязываться. Хотя Серг
