Её отец выдал её за нищего лишь потому, что она родилась слепой, но то, что случилось дальше, лишило всех дара речи
Алевтина никогда не видела этого мира, но чувствовала его жестокость с каждым вздохом. Она появилась на свет незрячей в семье, поклонявшейся только красоте. Обе её сестры, которыми восхищались за чарующие глаза и изящные станы, получали похвалы и внимание, тогда как Алевтину считали обузой, позором, скрываемым за закрытыми дверями. Мать умерла, когда девочке было всего пять, и отец после этого резко переменился. Он стал жёстким, злым и беспощадным. Никогда не называл её по имени только «эта вещь». Не позволял садиться за стол при гостях и считал проклятой.
В день её двадцать первого рождения он принял решение, окончательно разбившее остатки её сердца. Однажды утром он вошёл в крохотную комнату, где Алевтина водила пальцами по страницам старой книги, напечатанной шрифтом Брайля, и швырнул ей на колени свёрток ткани.
«Завтра ты выходишь замуж».
Алевтина замерла. Слова звучали нереально. Замуж? За кого?
«Это нищий у церкви», холодно добавил он. «Ты слепая, он бедный. Выгодная сделка».
Кров отхлынула от её лица. Она хотела закричаться, но никакого звука не сорвалось. У неё не было выбора. И никогда не было.
На следующий день свадьба прошла наспех, в тесном кругу. Она, конечно, никогда не видела его лица, и никто не осмелился описать его ей. Отец подтолкнул дочь к мужчине, велев взять его за руку. Она покорилась, словно пустая тень. Вокруг звучали насмешливые перешёптывания: «слепая девка и нищий». После обряда отец сунул ей узелок с одеждой и передал мужу:
«Теперь это твоя проблема». И ушёл, даже не оглянувшись.
Его звали Тихон. Он молча довёл её до полуразрушенной избушки на краю деревни, где пахло сыростью и дымом.
«Здесь немного, тихо сказал он. Но ты будешь в безопасности».
Алевтина села на старый половик, сдерживая слёзы. Вот её судьба: незрячая девушка, выданная за бедолагу, в лачуге из глины и надежды.
Но первая ночь оказалась совсем не такой, как она ожидала. Тихон приготовил чай, неожиданно сладкий. Отдал ей свой тулуп, а сам устроился у дверей, словно страж. Он говорил с ней так, как никто до этого: расспрашивал о мечтах, любимых историях, вкусах. Никто и никогда не интересовался, что она думает.
Дни сменялись неделями. Каждое утро он провожал её к реке, описывая солнце, птиц, деревья так ярко, что Алевтине казалось она видит их его словами. Он напевал, пока она стирала, а по вечерам рассказывал сказки о звёздах и дальних землях. Впервые за много лет она смеялась. Её сердце понемногу открывалось. В этой хрупкой избушке случилось неожиданное: Алевтина полюбила.
Однажды, коснувшись его руки, она осмелилась спросить:
«Ты всегда был нищим?»
Он помолчал, затем тихо ответил:
«Нет. Не всегда». И больше ничего не добавил. Она не стала допытываться.
До того дня, когда всё изменилось.
Отправившись сама на рынок за овощами, шаг за шагом следуя его указаниям, она вдруг почувствовала, как кто-то схватил её за руку.
«Грязная слепая!» раздался резкий голос. Это была его сестра Варвара.
«Ещё жива? Всё ещё жена этого нищего?»
Слёзы навернулись на глаза, но Алевтина выпрямилась.
«Я счастлива», ответила она.
Варвара расхохоталась.
«Счастлива? Ты же даже не знаешь, как он выглядит. Он ничтожество. Так же, как и ты».
Потом наклонилась к её уху и прошептала слова, раздробившие сердце.
Алевтина почувствовала, как грудь сжали невидимые тиски. Она вся напряглась, стараясь уловить каждый слог.
«Ты правда веришь, что будешь счастлива с этим нищим? презрительно шипела Варвара. Запомни: отец всегда был прав. Ты несчастье. И он такой же!»
Алевтина сжала кулаки, но промолчала. Она прекрасно знала спорить с сестрой бессмысленно. Варвара, привыкшая к власти и собственной красоте, жаждала лишь уколоть и унизить. Но внутри что-то переменилось: любовь к Тихону давала ей силу и уверенность.
Вернувшись в избушку, она ощутила знакомый запах дыма и чая. Тихон встретил её тихой улыбкой:
«Ты дома», сказал он тепло.
Его голос был спокойным, но полным нежности. Алевтина села рядом, чувствуя, как все обиды и страхи остаются за порогом. Впервые по-настояОна протянула руку, коснулась его лица и прошептала: «Теперь я знаю, какое у тебя сердце, а это важнее любых глаз,» и в тот миг первый луч солнца пробился сквозь щель в ставне, осветив их крошечный мир теплом и тишиной.
