13 августа
Я молчала слишком долго.
Куда собираешься? спросил Максим, не отрываясь от ноутбука.
В магазин, ответила я, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Хочу купить тунику, вчера увидела в витрине, вышивка просто чудо.
У тебя же шкаф полон, протянул он, чуть хмурясь. На что такие траты?
Я стояла в дверях, чувствуя, как его холодный тон будто бы указывает, что и в этот раз я сделала чтото не так.
На карте осталось немного, прошептала я, вспоминая деньги, которые он подарил на день рождения.
Тунику? Лучше бы на продукты потратила, или на секцию для Лёши, отозвался он, будто бы всё должно было идти по его плану.
Я молчала, как обычно.
Весь путь до ТРЦ я шла, будто бы сквозь стеклянный тоннель. Всё выглядело красиво: цветущие клумбы, шелестящие платья в витринах, детский смех, но всё это не для меня.
Мы с Максимом встретились восемь лет назад. Он молодой стоматолог, открывший собственную клинику, я дизайнер интерьера, подрабатывающая фрилансером. У него был чёткий план: семья, дети, стабильность. Он ухаживал, дарил дорогие подарки, обещал защиту.
Тебе не нужно работать, говорил он. Я всё обеспечу.
Сначала это казалось заботой, потом превратилось в правила, а затем в стены.
Сейчас у меня есть сын, муж, квартира в центре Москвы, но без возможности пользоваться телефоном без слежки. Карты с ограниченным лимитом, подруг почти нет: «Зачем тебе эти пустяки, Оля? Трать время иначе».
Самое главное я утратила голос. Я перестала слышать, чего хочу, потому что Максим всегда знал лучше.
В одну случайную субботу я зашла в небольшую галерею рядом с Парк культуры. Тусклый свет, запах краски, на стенах мягкие акварели, портрет женщины у окна, старый кот на подоконнике, дождливая улица.
Нравится? раздался голос за спиной.
Я обернулась.
Прости Вы ты это ваши работы?
Передо мной стоял мужчина в джинсах, краска пятнами на пальцах, лёгкая бородка, глаза цвета морской волны.
Оля? прищурился он. Ты Чистякова?
Я замерла.
Лёша? спросила я, чувствуя, как сердце сжимается.
Это был мой бывший, художник, с которым я провела почти два года, мечтая о выставках в СанктПетербурге, ночуя на полу с чашкой лапши и бессонными разговорами. Мы разошлись, когда я выбрала Максима стабильность.
Мы сели за стол, Лёша принёс простой тёмный кофе.
Ты не изменилась, сказал он.
Я изменилась, выдохнула я. Слишком сильно.
Разговор потек, будто бы прошли те восемь лет. Я смеялась, сначала неловко, потом свободно. Он рассказывал о своей мастерской в Казани, поездке в Грузию, выставке в Самаре.
А ты? Как живёшь? спросил он.
Я хотела ответить «счастлива», но слова застряли.
Нормально. Сын, муж, квартира в центре. Всё по учебнику.
Рисуешь?
Нет.
Почему?
Нет времени, нет смысла.
Я отвернулась, чувствуя, что сейчас другое время.
Дома меня встретил Максим, как обычно.
Где была? Почему молчала? спросил он.
Телефон сел, соврала я.
А если бы с Лёшей чтото случилось? его голос стал металлическим.
Всё в порядке.
Ты с кемто встречалась? продолжал он.
Зашла в галерею, поговорила со старым другом. ответила я, сжимая зубы.
Он вышел, а через час заблокировал карту. На утро исчез ноутбук.
Я решил, что тебе не нужно сидеть в сети, займись домом, написал он в сообщении.
Вечером я нашла старую коробку с карандашами, начала рисовать лицо, стирала, пробовала снова. Рука дрожала, но впервые за годы я ощутила, как в лёгкие врывается свежий воздух.
С Лёшей мы начали переписываться, иногда встречаться в той же галерее. Он приносил листы бумаги, я снова рисовала, не уверенно, но с душой.
Оля, ты словно возвращаешься, сказал он однажды. Тебе надо уйти?
Не так просто. У меня ребёнок, нет денег, нет друзей.
Я помогу. Ты не одна.
Максим почувствовал, что теряет контроль.
Слышал, ты опять с тем художником? в его голосе прозвучала злость.
Это моё дело, ответила я спокойно.
Моё? Ты живёшь в моём доме, на мои деньги, в моих вещах.
Я не твоя вещь.
Он бросил: «Убирайся без сына, без вещей». Я пошла в спальню, открыла сообщение Лёши: «Если решишь уйти просто скажи».
Ночью, когда Максим спал, я тихо собрала документы, альбомы, его шапку, футболку, и ушла.
Квартира Лёши была скудно меблирована, но светлой. Он накрыл меня пледом, подал горячий чай, ничего не спрашивая.
Утром отвезу к юристу, в банк, всё оформим, сказал он.
Спасибо, прошептала я. Я думала, я сломана, а просто спала слишком долго.
Через два месяца я сняла небольшую квартиру, нашла работу помощницей в художественной студии, где мои проекты уже замечали. Лёша не торопил, просто был рядом.
Максим присылал угрозы, умолял, снова угрожал, но уже было поздно. Я подала заявление в полицию, суд вынес частичную опеку над сыном, пока дело не будет окончательно решено.
В галерее прошла выставка начинающих. Один акварельный портрет показывал женщину в клетке, держась за решётки, но позади свет. Картина называлась «Бархатная клетка». Я стояла рядом, слышала шёпот посетителей.
Это ты? спросила женщина с короткой стрижкой.
Да, ответила я
