Не забывай, Марина: если бы не я, ты бы совсем не стала человеком, бросила мать, запирая волосы в заколку с янтарём. Я тебя на руках вырастила, мужа доброго нашла, ребёнка поддерживаю а ты что?
Марина безмолвно мыла посуду. Руки двигались как автопилотом, но внутри всё сжималось в тугой узел. Она уже предчувствовала, что скоро услышит очередную лекцию о том, как всё делает не так.
И про твою работу я молчу. Кто бухгалтером становится после филфака? Позорище. Ты могла бы преподавать, как Оксанка, дочка моей подруги. А ты
Марина молчала. Молчание стало её единственным щитом; когда пыталась возразить, всё превращалось в бурю. Мать умела бить словом.
Семья жила в старенькой «москвиче» на окраине города: Марина, её муж Егор, шестилетняя дочка Аглая и мать Зинаида Ивановна. После смерти отца Марина настояла, чтобы мать переехала к ним. Сначала казалось, что идея хорошая: бабушка рядом, можно позаниматься с Аглая, а Марина будет спокойно работать.
Но уже через несколько дней Зинаида Ивановна заняла всё пространство. Она распредставляла каждый уголок, комментировала каждый шаг, даже чай, по её мнению, Марина заваривала «неправильно».
Егор терпел. Иногда шутил, иногда исчезал надолго в гараж. Он был простым добрым человеком, без пафоса, но с теплом. Марина любила его, но с годами это тепло отдалялось, будто между ними поставили невидимую стену. И эта стена стояла на кухне в цветастом халате, диктуя, как всё должно быть.
Всё изменилось после звонка участкового терапевта. У мамы усилились головные боли, спутанность, тошнота. Диагноз подтвердил худшие опасения глиобластома, неоперабельная. Врачи говорили о «нескольких месяцах», в лучшем случае о году.
Марина не заплакала, а просто замерла. Затем включилась, как автомат: сбор анализов, поездки по клиникам, консультации. Она просила начальника о удалёнке он согласился. Егор тоже стал помогать. Даже Аглая, казалось, почувствовала, что мама теперь справляется одна.
Зинаида Ивановна, будто бы не изменилась. То жаловалась на медсестру, то хамила врачу, то критиковала, что суп не тот. Иногда, когда думала, что её не слышат, вздыхала в подушку по ночам.
Однажды Марина роется в кладовке, ищет старый плед. Среди коробок находит коробку из-под обуви. Внутри письма, большинство адресованы ей, но написаны чужими руками.
Первое письмо начиналось так:
Марин, я тебя жду. Позвоню снова, не могу поверить, что ты просто исчезла. Твоя Вика.
Вика подруга с университета, самая близкая. Они мечтали поехать во Францию, открыть книжный магазин, писать рассказы. После чего связь оборвалась, будто в один миг. Марина была уверена, что подруга просто исчезла.
Следующие письма были от Вики, ещё одно от работодателя, приглашавшего на стажировку в СанктПетербург. Марина нашла конверт, точно такой же, как ей когдато приходил, но пустой. Сначала она списала это на ошибку.
И ещё одно письмо от Егора, ещё до свадьбы, где он писал о мечте уехать в СанктПетербург, открыть маленькое дело, жить у моря. Марина этого письма никогда не получала, и решила, что Егор передумал.
Она села на пол, держала письма в руках. Мир слегка наклонился.
Это были не ошибки, а саботаж. Мать перехватывала письма, прятала, возможно, подделывала ответы. В её голове звучали фразы:
Вика пустышка, бросит тебя при первой возможности.
Егор? Он тебя только на шее потащит! Куда без меня?
Какая стажировка? Это афера. Ты будешь мыть посуду в Петербурге?
И она верила.
Марина просидела весь вечер с письмами, потом вышла на кухню, села напротив матери. Пора была правду уже не скрыть.
Я нашла письма. От Вики. От Егора. Из Петербурга, сказала она.
Зинаида Ивановна не моргнула, лишь фыркнула:
И что?
Ты их прятала?
Конечно. Я же видела, что у тебя мозгов не хватит разобраться, что к чему. Вика хищница, Егор пустышка, а в Петербурге тебя обманут. Я спасала тебя от беды!
Это не защита, а контроль, тихо ответила Марина. Ты украла у меня выбор.
Я мать! Я знаю, как лучше!
Ты хотела, чтобы я была всегда рядом, зависима, под твоим надзором. Ты не только письма прятала, ты от отца говорила, что я ему не нужна. Ты разрушила наши отношения и мою жизнь.
Глупости! Без меня ты бы пропала!
А ты думала, что именно с тобой я пропала? Я потеряла всё, что могла построить.
Зинаида Ивановна замолчала. В её глазах мелькнул страх, а может, и пустота. Затем она откинулась и прошептала:
Я боялась остаться одна.
Через неделю Марина собрала вещи, сняла квартиру в соседнем районе. Егор помог перевезти мебель, Аглая пошла в новый детский сад. Он обнял Марину, когда она расплакалась, сидя на коробке с книгами.
Мы всё построим заново, слышишь? По нашим правилам.
Зинаида Ивановна умерла через четыре месяца. Марина всё равно навещала её, привозила еду, проверяла работу сиделки. Но внутри она уже была другой: не маленькой девочкой, ищущей одобрения, а женщиной, впервые позволившей себе жить.
На похоронах было мало людей: пара старых соседок, медсестра, которую Марина часто ругала. Никто не сказал «она была доброй», лишь: «Женщина с характером».
Марина не плакала. Стояла с Аглая за руку,
