30 августа 2025г.

Сегодня всё превратилось в нескончаемый поток мыслей, и я решила записать их в дневник, чтобы хоть както упорядочить хаос внутри.

«Ты сделал роскошный ремонт маме, а теперь требуешь от меня триста тысяч рублей?» вспыляла я, размахивая распечаткой банковских операций перед мужем.

Андрей сидел за кухонным столом, уткнувшись в телефон. На нём была потёртая футболка с логотипом давно забытой рокгруппы, а под глазами тёмные круги, а борода выглядела неряшливо. Я почувствовала, как будто всё вокруг будто бы замерло, а в воздухе висела тяжёлая нотка недоверия.

Я встала, села напротив него, скрестила руки на груди и, будто бы отгоняя холод, произнесла: «Андрюша, милый, когда ты в последний раз вносил свою часть в наш семейный бюджет? Три месяца назад? Четыре?» и посмотрела на его усталое лицо. Его волосы торчали в небрежном хвосте, несколько прядей выпали, обрамляя уставшее лицо. На нём был домашний халат с небольшим цветочным орнаментом подарок от тещи к 8 марта.

«Я сейчас в отпуске от заказов», наконец сказал он, подняв глаза. «Ты же знаешь, как живут фрилансеры».

«Знаю», кивнула я. «Поэтому я не трогала наш резервный фонд. А ты всё это потратил на квартиру мамы!»

Он попытался возразить, но я уже перебила: «Ты говоришь «мама», а я слышу лишь «мама», которой нужно всё, а мы с тобой лишь второстепенные». Я вынула из кармана тест на беременность, положила его между нами и сказала: «Это наш ребёнок». Тишина в кухне стала гнетущей, а гдето снаружи гудел автомобиль, а в дворе лай собаки.

«Почему ты не сказал мне сразу?» прошептал он, словно боясь услышать ответ. Я рассказала, как узнала о беременности прошлой ночью и хотела удивить его, купив маленькие пинетки. Затем я рассказала, как увидела, что триста тысяч рублей сошли со счёта, где мы копили на первый взнос за квартиру.

Он попытался оправдаться: мать позвонила, трубопровод лопнул, соседям снизу попала вода. «Я не мог отказать», сказал он. Я спросила, почему он не обсудил это со мной. Он лишь мямлил, будто не знал, как ответить.

«Мама продаст дачу», пробормотал он в последний раз, и я лишь оторопела от его слов: «Ту самую дачу, которую она пытается продать уже три года? Ты же знаешь, что она её не отдаст». Я почувствовала, как в груди зашёл холодный ветер.

Тогда я заявила, что уйду к родителям и подумаю, стоит ли мне продолжать жизнь с мужчиной, который ставит маму выше своей семьи. Андрей попытался остановить меня, но я уже шла к двери, слыша, как она хлопает, а сумки шуршат.

Моя квартира находится в пятиэтажной «хрущёвке» на окраине города, третий этаж, окна выходят на шумную улицу. Я стояла у порога, держа две сумки, когда меня встретила мама Галина Петровна, небольшая, пухлая женщина с добрыми глазами.

«Дорогая, что случилось?» спросила она, обнимая меня. Я попросила остаться у них, и они сразу принялись помогать. Отец, Сергей Михайлович, большой с седой бородой, тоже появился, спросив, где Андрей. Я рассказала им всё: ремонт, деньги, тест, страхи. Отец лишь вздохнул: «Сынок маминой мамой»

Мама обняла меня и спросила, думала ли я о ребёнке. Я ответила, что мне уже тридцать два, и это, возможно, последний шанс, но я боюсь растить ребёнка в одиночестве. Отец уверил, что они помогут, но я видела, как им едва хватает пенсии.

Вечером телефон зазвонил от Андрея. Я отклонила звонок, но папа настойчиво сказал: «Позвони ему, не бойся. Поговори». Я всё же не ответила.

Ночь прошла в размышлениях. Я лежала на кровати, покрытой тем же узором роз, что в детстве, только теперь стены украшали вышивки мамы. Положив руку на живой живот, я ощутила, как внутри растёт новая жизнь и одновременно тяжесть проблем.

Утром Андрей сидел в нашей пустой квартире, глядя в потолок, бутылка пива в руке. В дверь вошла мама Елена Сергеевна, строгая женщина в дорогом пальто. Она спросила, где Вика (я), но я уже спала в квартире родителей.

Елена Сергеевна пришла к нам, чтобы извиниться. Она призналась, что не знала, что деньги наши сбережения, и предложила часть средств: сто пятьдесят тысяч рублей, а остальное после продажи дачи. Я приняла конверт, чувствуя, как тяжесть немного отпала.

Через несколько дней я позвонила Андрею. Его голос был хриплым, но он попросил встретиться в нашем любимом кафе на Арбате. Мы сидели за тем же столиком, где познакомились пять лет назад. Я попросила чай, он принёс два. Мы говорили мало, но каждый глоток был как признание.

Он вытащил из сумки договор: продал машину, собрал сто восемьдесят тысяч, плюс деньги мамы в сумме триста тридцать тысяч. Я посмотрела на бумаги, не веря, что всё это реальность. Он клялся, что больше никогда не будет принимать решения без меня.

Мы договорились, что всё важное будем решать вместе: деньги, ребёнок, помощь родителям. Мы решили найти небольшую квартиру с детской, балконом и тихой улицей, где будет место для коляски.

В тот вечер мы с Андреем пошли к моим родителям. На пороге меня встретила Галина Петровна с полотенцем, а Сергей Михайлович уже готовил пельмени. Мы сели за стол, ели, смеялись, обсуждая, как будет выглядеть наша будущая жизнь. Отец, как обычно, подмигнул: «Только без хитростей, договор законный, оплата своевременная». Мама добавила: «И не забудьте привозить внука хотя бы раз в неделю».

Снег за окном укутал город белым покрывалом. Мы, держась за руки, чувствовали, что всё будет хорошо. Не сразу, не без труда, но шаг за шагом. Я поняла, что семья это не идеальные люди, а