Когда же это всё закончится? крикнула я, а Сергей лишь театрально вздохнул и снова опустил взгляд на пол.

Татьяна, ты зачем крикнула? пробормотал он, не встречая меня глазами. Мама не просит столько.

Не так много? Ты правда считаешь, что ещё один перевод Вере Петровне пустяки? Мы едва сводим концы с концами уже три месяца! резко прервала я его.

У неё трудные времена, попытался оправдаться Сергей, но я не дала ему закончить.

У неё всегда трудные времена. А у нас? бросила я, стоя в узком коридоре нашей квартиры, где стены слышат всё. Я была в ярости от накопившегося годами чувства несправедливости и усталости.

Ты опять эгоистка, резко сказал Сергей. Она моя мать, пойми меня. Она звонила, что не может оплатить коммунальные услуги

А как она будет их платить, если совсем не работает? Разве ей не предлагали работу в библиотеке? Она отказалась! Сидит дома, а потом звонит: «Серёжа, помоги!» Ты переводишь ей деньги, а мы считаем каждую копейку!

Я уже не могла сдерживаться. Долгое время я играла роль доброй и понимающей невестки, а теперь не видела выхода из этого туннеля.

Ладно, вдруг сказал он, хмурясь. Если ты откажешься поддерживать мою маму, может, нам стоит подумать о нашем будущем раздельно. Иначе к чему всё это?

Ты меня разводишь? бросила я с сарказмом. Давай, попробуй.

Он пошёл к куртке, замешкавшись, будто ждал, что я его остановлю. Я стояла, руки на бедрах, тяжело дыша. Сцена уже игралась раньше, но теперь в голосе Сергея прозвучала решимость.

Ладно, пробормотал он, медленно натягивая рукава. Схожу к друзьям, остыну. Завтра поговорим.

Не возвращайся, ответила я, наблюдая, как он уходит.

Он повернулся, хотел чтото сказать, но захлопнул дверь. И я осталась одна злая, обиженная, но странно облегчённая.

Это не началось вчера, неделе или даже месяце назад. Мы познакомились на городской ярмарке, где вместе волонтёрствовали на благотворительном пункте. Сергей был внимателен, помогал подросткам собирать макулатуру, шутил, делился планами на будущее. Оказалось, что мы из одного района, ходили в соседние школы, и я приняла это за знак, согласившись на прогулку вдоль Москвыреки.

На первом свидании он говорил о родителях как о полной противоположности: отец живёт за границей в новой семье, а мать, Вера Петровна, почти не работает изза здоровья. Он выставлял себя независимым, рассказывая, что работает в туризме и у него большие планы.

Через полгода, когда наши отношения стали серьёзными, я начала замечать странности. После романтического ужина он быстро исчезал, чтобы снять наличные и отдать их маме, возвращаясь взволнованным и напряжённым.

Всё в порядке с мамой? спросила я однажды.

Да просто небольшие проблемы, ей не удалось оформить пособие, ответил он уклончиво.

Может, ей стоит поискать работу?

Здоровье плохое, отмахнулся он.

Я не настаивала, полагая, что она действительно больна. Но переводы росли, как и отговорки: «Не хватает на продукты», «День рождения подруги», «Кошке нужен ветеринар».

Мы поженились через год после знакомства. Сергей стал менеджером в небольшой фирме зарплата невелика, но стабильна. Я работала адвокатом в госслужбе. Сняли двухкомнатную квартиру рядом с моим офисом, всё вроде бы шло хорошо.

Сбережения, отложенные на ремонт, начали таять. Я обнаружила, что Сергей тайно переводит их маме. Его оправдание было тем же «мама нуждается в помощи». Я даже предложила ей переехать к нам, чтобы сама видеть ситуацию.

Хорошо, согласился он, но знай, моя мама хлопотная.

Чья мама не хлопотная? пошутила я.

Вера Петровна сразу показала своё недовольство, осматривая наш дом, как аудитор, задавая вопросы о телевизоре, потребляющем электроэнергию. Я улыбнулась, пригласила её к ужину, а она морщила нос, явно не оценив моих кулинарных способностей.

Я ещё не понимала, что почти полностью беру на себя финансовую нагрузку семьи. Сергей всё чаще поддерживал маму, а она, живя «комфортно», набирала чемодан с вещами, купленными нашими сбережениями.

За последний год ситуация вышла изпод контроля. Мамы нужны деньги каждый день на прихоти, а не на нужды. У неё нет серьёзного диагноза, она отказывается искать работу. Каждый раз, когда я предлагала ей соцльную помощь, она бросала: «Я не нуждаюсь в благотворительности, я рассчитываю на сына».

Сергей охранял её, ссылаясь на боли в спине и давление, но врачей он не посещал. Мы переехали в более дешёвую квартиру, но требования мамы не уменьшились. Каждый день Сергей первым отправлял ей деньги, а я пыталась понять, как мы будем жить дальше.

Татьяна, ей тяжело, говорил он, опустив глаза.

Сергей, я слышала о возможных сокращениях, отвечала я, могу потерять работу, а тогда что?

Найду подработку, бормотал он, но ничего не делал.

С каждым месяцем я всё меньше ощущала себя женой, а больше банкоматом. Сергей меня любил, но боялся обидеть мать. Однажды я спросила Веру Петровну:

Может, стоит посмотреть программы скидок или соцподдержки?

Я не нуждаюсь в милостыне, резко ответила она. Я рассчитываю на вас, на семью моего сына.

Она даже отправилась в отпуск, выкладывая в соцсетях фотографии моря, пока мы считали копейки, чтобы прожить месяц. Ссоры стали привычкой.

Стоя в пустом коридоре, я вспомнила все жертвы, которые приносила ради спокойствия Сергея, и поняла хватит. Возможно, развод будет лучшим выходом. Он никогда не встанет против мамы, а я устала платить за её жизнь.

На следующий день Сергей вернулся, выглядел измотанным, с покрасневшими глазами.

Татьяна что ты решила?

Я больше не буду поддерживать Веру Петровну, сказала я твёрдо. Это последняя капля.

Это значит развод, ответил он холодно.

Отлично, усмехнулась я, чувствуя впервые уверенность. Я адвокат, знаю, где ставить подпись.

Он кивнул, начал собирать вещи. Я стояла в молчании, не плакала, не умоляла. Было горько, но и свобода.

Татьяна может, передумаешь? пробормотал он.

Я уже подумала. Любила тебя, может, всё ещё люблю, но так дальше жить нельзя.

Он молчал, запаковал чемодан и вышел.

Я ухожу, сказал он у двери.

Хорошо, ответила я. Передай привет Вере Петровне.

Деталями развода я займусь сама, будучи адвокатом. Сергей не сопротивлялся у нас почти нечего было делить.