28 октября, суббота

Колокольчик на входной двери прозвенел, словно напоминая о том, что сегодня меня ждут перемены. Я, Лада Викторовна, отложила старые фотографии и, с лёгким дрожанием в груди, подошла к двери.

Кто там? крикнула я, открывая.

Открывай, доченька, это я! раздался бодрый голос мамы, Анны Петровны, удивительно звонкий для её шести пяти лет.

Я отпирала замок и впустила её. Как всегда, она выглядела безупречно: тёмносинее пальто, белый шарф, аккуратная причёска. На её лице не было ни одной морщинки, хотя годы уже позвали её к мудрости.

Мама, что случилось? Мы ведь только три дня назад виделись, прошептала я, слегка поправляя непокорные пряди.

А зачем ты ждёшь особого повода, чтобы навестить свою дочь? прошлась она по комнате, как хозяйка, осматривая мои коробки. Фотографии перебираешь? Что за ящики? Ты что, собираешься переезжать?

Я глубоко вздохнула, понимая, что откладывать разговор о переезде больше нельзя.

Мне предложили перевод в Казань, с повышением, произнесла я, стараясь звучать спокойно.

В Казань? нахмурилась мать. Как же я? Как Константин с детьми? Ты ведь знаешь, что Марина с Павлом без тебя не справятся. Кто будет забирать их из школы, когда Константин будет на работе?

Я почувствовала, как в груди сжалось сердце. Мама волновалась не о своей скуке, а о том, кто поддержит её любимого сына.

Константин справится, у него же жена, а если понадобится, он может нанять няню, попыталась я отвести разговор в сторону, будто ищет чтото в коробке.

Света, какая няня заменит родную тётю? Дети тебя обожают! И куда ты одна поедешь? Тебе уже не двадцать, чтобы прыгать с места на место, воскликнула Анна Петровна, бросая руки в воздух.

Мне тридцать семь, мама, а не девяносто, раздражённо ответила я, чувствуя, как растёт напряжение. И я еду, решение принято.

Мама опустилась в кресло, закрыв лицо руками.

За что мне такое наказание Отец не дожил, а ты меня бросаешь

Я закрыла глаза и тихо посчитала до десяти, как делала с детства, чтобы успокоить бурю внутри.

Мама, давай сделаем чай и поговорим спокойно, предложила я, надеясь смягчить атмосферу.

Какой ещё чай! возмутилась она. У меня сердце не в порядке, а ты предлагаешь чай Ты думала, как это скажется на Константине? Он уже и так переутомляется, чтобы обеспечить семью.

А обо мне ктото думает? тихо спросила я, но мать, погрязшая в слезах, не услышала.

И что я скажу Марине? Она после школы бросится к тебе! А Павел? Он без тебя даже урок делать не хочет!

Вспомнила я, как когдато мечтала о собственных детях, но судьба сложилась иначе: почти десять лет с мужем, который ушёл к другой, оставив меня в больнице, а потом три года без новых отношений, пока я помогала брату. Марина и Павел действительно любили меня, и я отвечала им взаимностью, но порой мне казалось, что я живу чужой жизнью, забывая о своей.

Давай так, попыталась найти компромисс я. Я буду приезжать каждый праздник и все отпуска проводить здесь.

Праздники! фыркнула мама. Кто будет забирать детей по средам, когда у Насти фитнес? Кто будет с ними, когда Константин с женой пойдут в театр?

В памяти всплыл случай, когда я отпросилась с работы, чтобы посидеть с племянниками, а брат отменил своё свидание, чтобы провести годовщину свадьбы в ресторане. Поздним вечером, когда дети уже спали, позвонила мама.

Светик, всё в порядке? Константин сказал, что они могут задержаться, услышала я её голос.

Всё хорошо, дети спят, ответила я, но разговор оставил осадок. Я отказалась от личной жизни, чтобы брат мог «развлечься», а его жена отдыхала дома.

Мама, твёрдо сказала я, прерывая её стенания, я уезжаю через две недели. И это окончательное решение.

Мама поджала губы, встала и, направляясь к двери, бросила:

Позвони Константину и скажи, что бросаешь его и детей.

Я никого не бросаю! воскликнула я. Я просто хочу жить своей жизнью!

В твоём возрасте уже поздно чтото начинать, отрезала она, уходя. Если карьера важнее семьи, то вольному воля. Только потом не жалуйся, что осталась одна.

Дверь хлопнула. Я упала на пол среди коробок, и слёзы, которые я не проливала годами, наконец вышли наружу.

Через неделю меня приняли в крупную строительную фирму. Руководитель отдела кадров, худой мужчина с проницательным взглядом, посмотрел на моё резюме и сказал:

Впечатляет, Лада Викторовна. Такие специалисты нам нужны. Когда сможете приступить?

Через месяц, ответила я. Нужно закрыть дела в предыдущей компании и обустроиться здесь.

Он кивнул, протянул руку:

Добро пожаловать в команду!

Выйдя из офиса, я глубоко вдохнула холодный ноябрьский воздух Казани. Снег, лёгкий и бодрящий, казался подарком после слякотного Тюмени, где я жила раньше. На душе стало легче, хотя расставание с семьёй оставило горечь.

Константин, узнав о моём отъезде, устроил истерику.

Ты не можешь так поступать! Мы семья! Мама уже не молода, дети привыкли к тебе! Ты эгоистка! кричал он, размахивая руками по кухне.

Я слушала молча, вспоминая, как в детстве восхищалась им старшим братомзащитником. Он всегда был маминым любимчиком, а я, с моими неудачными браками и поисками себя, оставалась в тени. И вдруг осознала: за тридцать семь лет я никогда не слышала, чтобы он спросил, чего хочу я.

Константин, тихо сказала я, а ты хоть раз задумывался, чего хочу я?

Он замолчал, недоумевая.