В свой пятидесятый день рождения я надела алое платье, надеясь услышать хоть слово похвалы — но жестокие слова мужа заставили меня рыдать.

Пятьдесят. Казалось бы, просто цифра, но для меня — целая эпоха, рубеж, к которому я шла с трепетом и надеждой. Я мечтала встретить этот день с гордостью, с чувством, что жизнь только начинается.

Я долго готовилась: продумывала каждую деталь, каждую мелочь. И выбрала наряд — платье цвета спелой вишни, облегающее, дерзкое. Такое я не носила лет десять. Оно кричало: «Я ещё здесь!» — напоминание себе, что старость — это не серые балахоны и тихий шёпот в углу.

Перед тем как спуститься к гостям, я поймала своё отражение в зеркале. И чуть не рассмеялась — передо мной стояла та самая девчонка, что бегала по дворам в девяностых, с огнём в глазах и упрямым подбородком.

В доме уже гудели голоса, звенели рюмки, смеялись родственники. Мой муж, Игорь, стоял у стола, разливая водку своему куму Дмитрию.

Я вошла, ожидая его взгляда — того самого, что был двадцать лет назад: восхищённого, жаркого. Но вместо этого он скривился и громко, чтобы слышали все, бросил:

— Ну ты даёшь! В твоём возрасте — и в таком?

Воздух застыл. Кто-то закашлял, кто-то фальшиво хихикнул. Я сделала вид, что не заметила, и отошла к окну, но внутри всё рухнуло.

Весь вечер эти слова звенели у меня в голове. Может, он прав? Может, мне пора надеть мешковатый свитер и забыть, что когда-то я была женщиной, а не тенью у плиты?

Не выдержав, я сбежала на кухню. За мной пришла моя подруга Наташка, сразу понявшая всё без слов.

— Что стряслось? — прошептала она, хватая меня за локоть.

Я лишь мотнула головой, боясь, что зарыдаю.

— Опять Игорь? — Наташка сжала кулаки.

Я кивнула.

— Он сказал, что я… слишком старая для такого платья…

Её глаза вспыхнули.

— Да он слепой! Ты — огонь! И не смей верить этому брюзге!

Её слова согрели, но боль осталась.

Когда гости разошлись, я опустилась на диван, разбитая.

Игорь зашёл в зал, уткнувшись в телефон.

— С днюхой, — бросил он, не глядя.

Я сжала кулаки.

— Почему ты так сказал про моё платье?

Он оторвался от экрана, удивлённый.

— О чём ты? Я просто пошутил. Ты всё серьёзно воспринимаешь.

— Это не шутка, — голос дрогнул. — Ты унизил меня. В мой же день.

Он вздохнул, почесал затылок.

— Ну хватит, Ольга. Ты знаешь, я не хотел тебя обидеть. Ты просто слишком чувствительная.

Да, это он всегда говорил. Все двадцать лет. Но сегодня что-то переломилось.

— Я хотела, чтобы этот день был особенным, — прошептала я. — А ты… испортил всё одним словом. Тебе вообще не важно, что я чувствую?

Он пожал плечами.

— Ты додумываешь. Это просто фраза.

— Фраза, которая показала, как мало я для тебя значу.

Я поднялась и ушла. В спальне сняла платье, аккуратно повесила в шкаф. И поняла: дело не в нём. А в том, что человек, который должен был быть моей опорой, давно перестал меня видеть.

Утром я села напротив Игоря и выложила всё: про колкости, про одиночество, про пустые годы.

— Я не хочу доживать, чувствуя себя никем, — сказала я твёрдо. — Если ты не можешь быть рядом — значит, нам не по пути.

Он слушал. Впервые за долгое время — действительно слушал. Потом опустил голову.

— Я не думал, что так больно… Прости. Я попробую измениться.

Сможет ли он — я не знала.

Но знала другое: я больше не позволю никому гасить свой свет.

Пятьдесят — это не конец. Это начало. Начало жизни без страха.