13июня, вечер.
Сегодня опять дошло до того, что я, как будто бы живу в постоянном обслуживании чужих желаний. Любовь, моя жена, стояла у окна и, не отрывая взгляда от чашки, произнесла: Я твоя жена, а не служанка! Если твоей маме нужна помощь, иди сам и сделай это.
Любовь, слушай, начал я, бросая в стакан воду из фильтра, маме нужно помыть балконные окна, а ещё купить продукты на неделю, список довольно длинный. Ты сможешь сегодня?
Я был в обычных домашних штанах и футболке, будто бы в субботу, и почти не заметил, как она сидит за маленьким столиком, солнце играет на скатерти, но её мысли гдето далеко.
Это уже не первый раз, думала я, когда меня просят «принести хлеб», «запастись лекарствами». Потом это превратилось в постоянные поездки по Москве с тяжёлыми сумками, уборку у мамы, мелкий ремонт, который Анна Львовна уверенно заявляла: «Только молодой и проворный может это сделать». А я почти никогда не появлялся у неё. Всегда «записан», «устал», «не в настроении».
Ты свободен, говорил я, и Любовь вздыхала, собирая сумки, слушая жалобы тёщи о здоровье, ценах, соседях и о том, как «бедный Кирюша всегда в пролёте».
Кирилл, её голос стал спокойным, но в нём звучала сталь, достаточно, чтобы я обернулся, я уже говорила: я твоя жена, а не помощница мамы и тем более не бесплатная горничная. Если Анна Львовна нуждается в помощи, почему бы тебе самому не пойти? У тебя же выходной, не так ли?
Я моргнул, смущённый. Обычно такие разговоры заканчивались моим согласием после небольшого убеждения.
Я думала запинался я, хмурясь, это не трудно! Женская работа мыть окна, покупать продукты Ты же лучше меня знаешь, как это делать.
Любовь скривила лицо, и её ухмылка предвещала бурю.
«Женская работа»? повторила она с сарказмом. Так значит, носить мешки с картошкой и мыть окна на седьмом этаже теперь исключительно женская обязанность? А ты будешь отдыхать на диване, экономя силы?
Напряжение в комнате росло. Я резким движением поставил стакан на стол, лицо зарозовело.
Что ты опять начинаешь? Я просто спросил! Ты знаешь, мама одна, ей тяжело! Вместо помощи истерика!
Истерика? подняла бровь Любовь. Так моё нежелание быть рабой называется истерикой? Слушай внимательно.
Что ещё?
Я твоя жена, а не бегунья! Если твоей маме нужна помощь, иди сам!
Что это имеет ко мне отношение? Я говорил
Она твоя мать. Если ей действительно тяжело, твой долг как сына помочь. Или ты считаешь, что сын должен перекладывать всё на жену? Кстати, я не прошу тебя помогать моей маме. Её проблемы мои, я справляюсь сама. Так что, дорогой, возьми список, тряпку, ведро и иди к маме. Можно даже мои перчатки взять, если свои нет. Я займусь своими делами. Больше никаких «попросок» не будет. Понятно?
Я посмотрел на неё, будто бы она пришла с другой планеты. Обычное подчинение сменилось холодным, решительным приказом без вариантов.
Ты понимаешь, что говоришь?! Это неуважение к старшим! К моей маме! я поднял голос, шагнув вперёд.
Любовь не дрогнула.
Нет, Кирилл, это уважение к себе. Базовое самоуважение. Если ты этого не понимаешь это твоя проблема.
Она встала, спокойно обошла стол и вышла из кухни, оставив меня среди солнечных пятен и разорванного комфорта, с мыслью, что мир уже не так удобен.
Я не собирался сдаваться. Последовал за ней в гостиную, где она уже сидела с книгой. Я остановился в дверях, сжав кулаки, лицо пылало гневом.
Ты просто решила отказаться? шипел я. Не слушать мои просьбы? Не слушать маму? Это нормально для жены?
Любовь медленно отложила книгу.
И ты считаешь нормальным перекладывать сыновьи обязанности на жену? спросила она без подъёма голоса. Ты говоришь о своей маме, но забываешь, что она тоже твоя. У неё есть сын, здоровый взрослый, с выходным. Почему он посылает жену вместо того, чтобы помочь сам, а сам планирует провести день на диване?
Потому что раньше никто не возражал! почти крикнул я, бросаясь в комнату. Ты всегда помогала, и всё было хорошо! Что изменилось? Может, ты теперь считаешь себя королевой?
Что изменилось, так это то, что я больше не могу. ответила Любовь, голосом без гнева, но с глубокой усталостью. Я устала быть удобным помощником для вас обоих, а не полноценным человеком. Усталой от того, что никто не учитывает моё время, силы, желания. Ты говоришь: «Ты всегда соглашалась». А задумывался ли ты, что это стоило мне? Сколько раз я отказывала себе в отдыхе, в здоровье, лишь бы угодить вам?
Я отмахнулся, будто отгоняя назойливую мухой.
О, опять о жертвах! Настоящий святой мученик! Тебя никто не заставлял, ты сама согласилась, значит, тебе всё нравилось!
Я делала это, чтобы поддерживать мир в семье, горько ответила она. Надеясь, что ты оценишь, почувствуешь, как я стараюсь. Но ты принял это как должное, как будто я обязана обслуживать всех ваших родственников. И знаешь, что меня удивляет? Моя
