13 марта 2025г.
Дневник.

Мне исполнилось восемнадцать, и мать выгнала меня из дома. Спустя годы судьба привела меня назад, и в печи я нашёл тайник, где хранилась её холодная тайна.

С детства я ощущал себя чужим в собственном доме. Моя мать явно отдавала предпочтение старшим сёстрам Алене и Марии, даря им больше ласки и тепла. Это несправедливо ранило меня, но я держал обиду внутри, постоянно пытаясь заслужить её одобрение и хотя бы чутьчуть приблизиться к её любви.

«Не мечтай даже о том, чтобы жить со мной! Квартира достанется сёстрам. Ты с детства выглядишь у меня, как волчонок. Живи, где захочешь!» так мать выгнала меня из дома в тот самый день, когда я стал взрослым.

Я пытался возразить, объяснить, что это нечестно. Алена была лишь на три года старше, а Мария на пять. Обе уже закончили университет за счёт мамы; их не спешили отправлять в самостоятельную жизнь. А я всегда был «не тот». Несмотря на все старания быть «хорошим», в семье меня любили лишь поверхностно если можно так назвать. Единственным, кто относился ко мне подоброму, был дедушка. Он принял меня, когда его жена бросила его, и стал моим единственным союзником.

«Может, мама боится за сестру? Говорят, я ей очень похожа», пыталась я понять её холодность. Я просил откровенного разговора, но каждый раз всё заканчивалось скандалом или истерикой.

Дедушка поддерживал меня. Лучшие детские воспоминания связаны с деревней, где мы проводили лето. Я помогал в огороде, доил корову, пек пироги всё, чтобы не возвращаться в дом, где каждый день встречал меня презрение и упрёки.

«Дедушка, почему меня никто не любит? Что со мной не так?» часто спрашивала я, сдерживая слёзы.
«Я тебя очень люблю», отвечал он, не упоминая ни маму, ни сестёр.

Я хотел поверить, что меня любят, но в десять лет дедушка умер, и семья стала относиться к мне ещё хуже. Сёстры издевались, мать всегда принимала их сторону. С того дня я больше не получал ничего нового лишь отданные от сестёр старые платья. Они говорили:

«О, какой модный топ! Протри пол, Зинаида, или чтото ещё!»

А когда мама покупала сладости, они съедали их все, оставляя мне лишь обёртки:
«Вот, собери обёртки, дурачка!»

Мать слышала всё, но не ругалась. Так я выросла «волчонком», всегда прося любви у тех, кто считал меня лишь предметом насмешек. Чем больше я старалась быть хорошей, тем сильнее они меня отвергали.

Когда меня выгнали в день восемнадцатилетия, я нашла работу санитаркой в больнице. Труд и выносливость стали моим привычным режимом, и хотя зарплата была скромной, меня больше не презирали. Здесь не было злобы к доброте уже прогресс.

Работодатель предложил стипендию и обучение на хирурга. В небольшом городе такие специалисты были в дефиците, а я уже проявила талант, помогая медсёстрам.

К двадцати семи годам я не имела близких родственников, работа поглотила всю мою жизнь. Я жила в общежитии, как и прежде, а визиты к матери и сестрам приносили лишь разочарование. Я старалась их избегать, а когда приходил час грусти, я выходила на балкон и плакала.

Однажды ко мне подошёл коллегасанитар Гриша:

«Почему ты плачешь, красавица?»

«Что за красавица Не высмеивай меня», тихо ответила я.

Я считала себя незаметной, но почти тридцатилетняя я уже была стройной блондинкой с большими голубыми глазами и аккуратным носом. Гриша, работавший со мной почти два года, впервые заговорил со мной откровенно:

«Ты действительно красива! Цени себя и не опускай голову. Ты обещающий хирург, жизнь у тебя складывается хорошо», подбодрил он меня.

Он предложил обратиться к Дмитрию Алексеевичу, которого я недавно спасла. «Он хорошие связи», сказал он.

«Спасибо, Гриша, попробую», ответила я.

Он шутя сказал: «Если не получится, можем жениться. У меня есть квартира, не буду тебя обижать». Я покраснела, поняв, что он серьёзно. Впервые я почувствовала, что меня ценят не как «рабочую лошадку», а как женщину с будущим.

В тот же вечер я позвонила Дмитрию Алексеевичу:

«Это Зинаида, хирург. Вы дали мне номер, сказали, что могу позвонить, если будут проблемы»

Он тепло ответил, пригласив меня на чай. На следующий день, в свой выходной, я пришла к нему, рассказала о своей ситуации и спросила, не знает ли он когонибудь, кому нужен живой помощник.

«Зинаида, я могу устроить тебя в частную клинику, и ты будешь жить со