Смотри, куда ты лезешь, курица, толкнул меня бывший муж в коридоре офиса, не подозревая, что я теперь жена его генерального директора.

Плечо его осталось таким же костлявым и неприятным, как пять лет назад. В носу ударил запах дешевого одеколона, смешанного с потом и затхлым табачным дымом.

Я пошатнулась, и тяжёлая папка с документами для Виктора выскользнула из рук, глухо упав на ковер.

Олег меня не узнал. Для него я была лишь очередной безликой сотрудницей, мешающей ему добраться до кулера.

Он бросил на меня пренебрежительный взгляд от головы до пят, задержался на моих туфлях и скривил губы.

Понабирали всяких, пробормотал он и, не простившись, прошёл дальше.

А я стояла, глядя ему в спину. Новая стрижка, дорогие очки в тонкой оправе и безупречный брючный костюм, который мне подобрал Виктор, стали идеальной маскировкой. Я изменилась. А он нет. Та же сутулость, та же расшатанная походка, та же аура вечного недовольства и зависти ко всему миру.

Внутри вдруг похолодало, и чтото оборвалось. Не от обиды, а от почти тошнотворного ощущения дежавю.

Сумкатележка, выдерживает до 30 кг! мелькнула реклама гдето в углу.

Голос Олега, тот приказный, унижающий тон, на миг перенёс меня в нашу крошечную, постоянно прокуренную кухню, где я, свернувшись калачиком, слушала его постоянные упрёки.

Пальцы, автоматически поднявшие папку, сжали меня до боли. Я глубоко вдохнула, ощутив аромат дорогой кожи и едва уловимый парфюм, а не затхлый запах прошлого. Этот аромат вернул меня в реальность. Я выпрямилась, подняла голову и медленно пошла за ним. Не чтобы ответить, а чтобы посмотреть.

Олег подошёл к столу Елены, секретарши моего мужа, Виктора Кирилловича. Он, расправившись, прислонился к стойке и заглянул в её монитор.

Леночка, солнышко, шеф на месте? Нужно срочно подписать отчёт, а то бригада без премии останется. Через бюрократию.

Он улыбнулся ей той же самоуверенной улыбкой, которую я знала. Улыбкой, появлявшейся, когда ему чтото требовалось от людей, которых он считал чуть выше себя. Елена, милая, внимательная Елена, подняла на него глаза.

Виктор Кириллович занят. У него совещание.

Да ладно, какое совещание в обед? не унимался Олег. Просто скажи, что это Лавров. Он знает, я серьёзный парень, даром не буду тебя тревожить.

Я остановилась на несколько шагов позади, у стены с панорамными окнами, откуда открывался вид на город. Мой город. Мой новый мир.

Олег меня не видел. Он был слишком занят своей мелкой игрой. Он даже и не догадывался, кто стоит за его спиной.

Не просто бывшая жена, которую он когдато выгнал из дома с единственным чемоданом. А новая жена его генерального директора.

Женщина, которая одним словом могла решить, получит ли он премию или нет.

Я смотрела на его дешёвый костюм, изношенные туфли и на то, как удобно он пытался заглянуть в глаза Елене.

И в меня не было ни капли жалости. Лишь холодный, звонкий интерес исследователя, рассматривающего под микроскопом надоедливую мошку.

Он развернулся, чтобы уйти, и наши взгляды встретились. На этот раз я не отводила глаз. Смотрела прямо, спокойно, слегка приподняв уголки губ.

В его глазах коротко всплыло узнавание, потом удивление. Он нахмурился, пытаясь вспомнить, но не смог.

Он просто отмахнулся, как от назойливой мухи, и пошёл обратно в свой отдел, в свой маленький мир, где всё ещё считал себя хозяином положения.

А я достала телефон.

Дорогой, сказала я, когда Виктор ответил. У меня к тебе небольшая просьба. По поводу одного из твоих сотрудников. Нет, увольнять не надо. Это слишком просто.

На следующий день в отделе логистики для Олега Лаврова начался тихий, личный ад.

Его, как «самого перспективного», перевели на новый пилотный проект сверку архивных документов за пять лет. Работа монотонная, требующая максимальной сосредоточенности. Всё, что Олег ненавидел и чего не умел делать.

Его непосредственный руководитель, пожилой и привередливый Пётр Семёнович, получивший от генерального директора наставление «проверьте Лаврова на прочность», взялся за дело с энтузиазмом.

Я сидела в кафетерии на верхнем этаже, когда услышала, как две девушки из бухгалтерии оживлённо шепчут.

Семёнович сегодня опять Лаврова перед всеми разгонял. Тот в накладной цифру перепутал, а Семёнович полчаса ему лекцию про пунктуацию в международных перевозках читает.

Да он вообще с ума сошёл. Кричит на всех, говорит, его подставляют.

Через неделю я снова «случайно» встретила его у лифта. Он выглядел ужасно: растрёпанный, злой, с кроваво-красными от недосыпа глазами.

Лифт подошёл, двери открылись. Я вошла первой, Олег последовал за мной.

Эти лифты вечно ползут, прошипел он в пустоту. Как и всё в этой конторе. Работают только идиоты.

Я нажала кнопку своего этажа.

Иногда проблема не в лифте, тихо сказала я. А в пассажире, который не знает, на какой этаж ему нужен.

Он резко повернул голову и, на этот раз, внимательно всмотрелся в моё лицо.

Что ты сказала?

Я говорю, что для некоторых этажей нужен особый пропуск, улыбнулась я ему в глаза. А у вас, кажется, его нет.

Двери лифта снова открылись. Я вышла, оставив его в кабине. Он смотрел мне вслед, и я ощутила его взгляд.

Взгляд уже без пренебрежения. Было смущение и страх. Он начал догадываться.

Неделю он искал, как одержимый, пытаясь вытянуть информацию у Елены, но та лишь холодно пожала плечами. Пробовал давить на системных администраторов, но те вежливо отказали, ссылаясь на политику конфиденциальности.

Тогда он засел в корпоративный портал, часами листал фотографии с корпоратива, отчёты, новости.

И нашёл. Фото с новогоднего вечера: генеральный директор Виктор Кириллович обнимает свою супругу. Моё лицо, уверенное, счастливое. Но моё.

Он смотрел на экран, и его мир рушился. Пазл сложился: толчок в коридоре, перевод на нелюбимый проект, нотки от Семёновича, загадочная женщина в лифте всё оказалось звеньями одной цепи.

Вечером он подстерёг меня на подземной парковке. Вышел из-за колонны, и я остановилась