Смотри, куда лезешь, курица, толкнул меня бывший муж в офисном коридоре, не подозревая, что я новая жена его генерального директора.
Его плечо осталось таким же костлявым и неприятным, как и пять лет назад. В нос ударил запах дешевого одеколона, смешанный с потом и затхлым табачным дымом.
Я чуть не упала, и тяжёлая папка с документами для Виктора выскользнула из рук, глухо упав на ковер.
Олег меня не узнал. Для него я была лишь очередной безликой сотрудницей, помехой на пути к кулеру.
Он окинул меня презрительным взглядом от головы до пят, задержав взгляд на моих туфлях, и скривил губы.
Понабирали всяких, пробормотал он и, не извинившись, пошёл дальше.
А я стояла, глядя ему в спину. Новая стрижка, дорогие очки в тонкой оправе и безупречный брючный костюм, который мне подобрал Виктор, стали идеальной маской. Я изменилась. А он нет. Та же сутулость, та же растянутая походка, та же аура вечного недовольства и зависти ко всему миру.
Внутри вдруг охладилось, и чтото оборвалось. Не от обиды, а от внезапного, почти тошнотворного дежавю.
Голос Олега, командный, унизительный, на миг перенёс меня в нашу крохотную, вечно прокуренную кухню, где я, свернувшись калачиком, слушала его очередные упрёки.
Пальцы, которые автоматически подняли папку, сжались от боли на гладкой коже. Я глубоко вдохнула, ощущая аромат дорогой кожи и едва уловимый парфюм, а не затхлый запах прошлого. Этот аромат вернул меня в реальность. Я выпрямилась, подняла голову и медленно пошла за ним. Не чтобы ответить, а лишь посмотреть.
Олег подошёл к столу Ольги, секретарши моего мужа, Виктора Куликова. Он расслабленно опёрся на стойку, вглядываясь в её монитор.
Олечка, солнце, шеф на месте? Нужно срочно подписать отчёт, иначе вся бригада без премии останется. Через бюрократию.
Он улыбнулся ей той же самоуверенной улыбкой, которую я хорошо знала. Улыбкой, появлявшейся, когда ему чтото требовалось от людей, которых он считал чуть выше себя. Ольга, милая, внимательная Ольга, подняла на него глаза.
Виктор Куликов занят. У него собрание.
Да ладно, какое собрание в обед? не унимался Олег. Скажи просто, что это Лавров. Он знает, я серьёзный парень, даром не буду тебя тревожить.
Я остановилась несколько шагов позади, у стены с панорамными окнами, за которыми раскинулся город. Мой город. Мой новый мир.
Олег меня не видел. Он был слишком занят своей мелкой игрой. Он даже не представлял, кто стоит за его спиной.
Не просто бывшая жена, которую он когдато выслал из дома с одним чемоданом. А новая жена его генерального директора.
Женщина, которая одним словом могла решить, получит ли он премию или нет.
Я смотрела на его дешёвый костюм, изношенные туфли и на то, как удобно он пытался заглянуть в глаза Ольге.
Во мне не было ни капли жалости. Лишь холодный, звонкий интерес исследователя, изучающего под микроскопом неприятное насекомое.
Он развернулся, чтобы уйти, и наши взгляды встретились. На этот раз я не отводила глаз. Смотрела прямо, спокойно, слегка подняв уголки губ.
В его глазах мелькнуло узнавание, потом удивление. Он нахмурился, пытаясь вспомнить, но так и не смог.
Он отмахнулся, как от назойливой мошки, и пошёл по коридору обратно в свой отдел, в свой маленький мир, где до сих пор считал себя хозяином положения.
А я достала телефон.
Дорогой, сказала я, когда Виктор ответил. У меня к тебе небольшая просьба. О одном из твоих сотрудников. Нет, увольнять не надо. Это слишком просто.
На следующий день в отделе логистики для Олега Лаврова начался тихий, личный ад.
Его, как «самого перспективного», перевели на новый пилотный проект по сверке архивных документов за пять лет. Работа монотонная, требующая предельной концентрации. Всё, что Олег ненавидел и чего не умел делать.
Его непосредственный начальник, пожилой и привередливый Пётр Семёнович, получив от генерального директора указание «проверить Лаврова на прочность», взялся за дело с энтузиазмом.
Я сидела в кафетерии на верхнем этаже, когда услышала, как две девушки из бухгалтерии оживлённо шепчут.
Семёнович сегодня опять Лаврова перед всеми разгонял. То в накладной он ошибся, то полчаса ему лекцию читает о пунктуации в международных перевозках.
Да он вообще с ума сошёл. Кричит на всех, говорит, его подсидживают.
Через неделю я снова «случайно» встретила его у лифта. Он выглядел ужасно. Смятый, злой, с кровавыми от недосыпа глазами.
Лифт прибыл. Двери открылись. Я вошла первой. Олег вошёл вслед.
Эти лифты вечно ползут, прошипел он в пустоту. Как и всё в этой конторе. Работают только идиоты.
Я нажала кнопку своего этажа.
Иногда проблема не в лифте, тихо сказала я. А в пассажире, который не знает, на какой этаж ему нужен.
Он резко обернулся. На этот раз он внимательно вгляделся в моё лицо.
Что ты сказала?
Я говорю, что для некоторых этажей нужен особый пропуск, улыбнулась я ему в глаза. А у вас, кажется, его нет.
Двери лифта вновь открылись. Я вышла, оставив его стоять в кабине. Он смотрел мне вслед, и я ощутила этот взгляд.
Взгляд, в котором уже не было презрения. Было замешательство. И страх. Он начал догадываться.
Неделю он искал, как одержимый. Пытался
