Родные променяли меня на деньги и квадратные метры. Сестра вычеркнула меня из жизни, будто ластиком.
Меня зовут Алевтина, мне 36. Сейчас я счастливая жена и мама озорной дочки. Живём мы в Ленинградской области, в доме, где пахнет пирогами и смехом. Это моё настоящее. А прошлое как старый чемодан с колючими углами: нести тяжело, но выбросить страшно.
Я поняла: родная кровь не гарантия душевного тепла. Иногда это просто билет в лотерею, где вместо джек-пота предательство и счёт в банке. Но судьба, отобрав одних, подарила мне других тех, кто стал настоящей семьёй.
Росла я в большой семье: мама, два её брата и старшая сестра Галина на целых двенадцать лет взрослее. Пока я прыгала в классики, она уже красила губы и крутила романы. Жили мы под Питером, в тихом городке. Меня назвали в честь младшего маминого брата Степана. Для мамы он был как сын, а для меня добрый дядька с конфетами и дурацкими анекдотами.
Но однажды он испарился. Мама сказала: «Уехал в Германию». Годами о нём ни слуху ни духу, пока внезапно не объявился. К тому времени я уже училась в институте, а Галя обосновалась в Питере с мужем и двумя детьми.
После школы я поступила в два вуза в Питере и в Великом Новгороде. Родители хотели, чтобы я осталась поближе. Но Галя сразу дала понять: «У нас тебе места нет». Эти слова решили всё я рванула в Питер. Родители вздохнули, но отпустили.
Сначала жила в общаге, потом сняла квартиру с подружками. А родители тем временем продали квартиру и переехали в деревню под Выборгом. Вложились в старый дом бабушки: развели огород, завели кур и даже козу Марфушу.
И тут Галя вдруг «вспомнила» про родителей. Стала наведываться якобы помочь, но уезжала всегда с полным багажником картошки и солений. Мне тоже что-то перепадало, но я не наглела жалко было отца таскать мешки.
Потом умерла мама. Мы собрались на похороны и вдруг поняли, что стали чужими. Через год не стало и отца. Я уверена он просто не смог без неё. И тут началась битва за дом.
Дядя Стёпа из Германии заявил права на долю. Галя решила, что дом должен быть только её мол, в городе устают, нужна «дачка для релакса». Я не претендовала, но как наследница, должна была участвовать.
В итоге дом достался Гале, дяде она отвалила компенсацию, а мне мамин комод, который та любила. Сестра сказала: «Мама бы обрадовалась». Казалось, точка.
Но потом пришло письмо: дядя Стёпа умер. Он не был олигархом, но скопил приличную сумму. В завещании чётко расписал, кому что. Больше всего мне, любимой племянушке. Вместо радости я почувствовала ледяной ужас. В комнате повисла тишина, густая, как сметана. На выходе Галя бросила: «Ты довольна, стерва?»
Началась мясорубка. Дядя из Москвы подал в суд, требуя передела. Галя на него, мол, мамина доля тоже должна делиться. Другие родственники на нас, потому что «обижены». Потом все вместе на меня, ведь мне «слишком много».
Мне звонили, угрожали, писали грязные смс. Адвокаты копались в бумагах, а я чувствовала себя как на минном поле. Зашла в первую попавшуюся контору. Там меня встретил парень в строгом костюме спокойный, с хитринкой в глазах. Выслушал, кивнул и стал моей крепостью в этом хаосе.
Суды длились почти год. Завещание осталось в силе. Родня разбежалась. Галя официально отреклась от меня. И знаете? Мне стало легче.
А с тем адвокатом у нас закрутилось совсем другое. Мы полюбили друг друга. Не из-
