После того как невестка опозорила меня перед всеми, я больше не хочу её видеть в своём доме.
Когда мой сын впервые привёл Светлану знакомиться с нами, она показалась мне скромной и воспитанной девушкой. Внешне — всё как надо: вежливая, улыбчивая, приятная в общении. Но что-то внутри меня сразу насторожило. Хотя никаких конкретных причин для тревоги не было — просто предчувствие.
В тот вечер Светлана говорила без остановки. Слишком много для первого знакомства. Она рассуждала обо всём подряд: о соседях, подругах, бывших коллегах, даже о школьных учителях. И ни одного доброго слова — только ехидные намёки, язвительные комментарии. Я решила, что она просто волнуется, и подумала: посмотрим, как сложится дальше.
Через два месяца они расписались. Свадьба прошла скромно — со стороны невесты были только мать и две подруги. Ни брата, ни других родственников, никто даже не позвонил поздравить. Позже я узнала, что Светлана с отцом не общается — после развода мать запретила ему видеться с дочерью. Он исправно платил алименты, но девочку растили в обиде и постоянных упрёках. Ладно, чужая душа — потёмки, решила я. Лишь бы молодым хорошо было.
После свадьбы они остались жить с нами. Квартира большая, места хватало. Я целыми днями на работе, в их дела не лезла. Но вскоре стало раздражать: Светлана совсем не умела следить за порядком. Не убирала, не мыла посуду, даже в своей комнате бардак. Возвращаюсь с работы — а на кухне гора грязных тарелок и крошки по всему полу. И кто всё это убирает? Я. Уставшая, но моющая кастрюли.
Светлана каждый раз оправдывалась: «Не получилось», «Дела были», а потом садилась с чаем и начинала рассказывать, кто кому изменил, кто развёлся, кто денег не вернул. От неё — никакой помощи, только сплетни. Сначала терпела. Потом не выдержала и поговорила с сыном: «Если она ничего не делает, а ты не можешь настоять — убирай сам». Надо было что-то решать.
А потом случилось то, что переполнило чашу терпения. Однажды соседка рассказала, как Светлана по всему дому распускает слухи: якобы я превращаю её жизнь в ад, заставляю работать как Золушку, а сама — злобная свекровь-деспот. Про сына же говорила с таким презрением, что уши вяли: называла его тряпкой и бесхребетным подкаблучником.
Я собрала их на кухне и потребовала объяснений. Сначала Светлана всё отрицала. Потом, когда поняла, что улики против неё, закатила истерику: мол, я её с первого дня ненавижу, потому что она мне не понравилась. Разрыдалась, побежала собирать вещи. Сын… он просто молчал. Не вступился ни за меня, ни за неё.
Теперь Светлана живёт у своей матери, а у нас в доме, наконец, чисто и спокойно. Сын бегает к ней в гости. А я сразу сказала: если решат снова быть вместе — пусть живут где угодно, хоть в съёмной квартире, хоть у её матери, но мой дом им не место. Я устала. Работаю, у меня нет сил быть бесплатной прислугой для девушки, которая вместо благодарности оскорбила меня на весь подъезд.
После того как Светлана вылила на меня ведро грязи перед соседями, мне нечего ей сказать. И пускать её обратно — даже на час — я не намерена.
Теперь я понимаю, почему у неё нет отношений с братом и почему даже родственники её сторонятся. Может, дело не в родителях, а в том, какая она сама по себе.
