В жизни бывает так, что боль пронзает сердце, будто ледяной ветер. Глухая, необъяснимая. И нет ответа за что? Почему?
Мы прожили с Аграфеной десять лет. Познакомились ещё в студенчестве, в Нижнем Новгороде, а потом перебрались в Петербург, где и началась наша взрослая жизнь. Родились две дочки Даша и Поля. Разница между ними всего год. Я трудился в строительной конторе, заработок был скромный, но стабильный. Жили без излишеств, но могли позволить себе семейные поездки в Крым, снимали уютную трёшку, хватало и на няньку, и на маленькие радости новые платья для девочек, игрушки.
Аграфена сидела дома, подрабатывала писала статьи, вела пару лавок на ярмарке мастеров. Я никогда не отлынивал от домашних дел: мыл полы, гулял с девчонками, мастерил с ними поделки, учил буквам.
Мне казалось, у нас всё хорошо. Но однажды она просто сказала:
Я ухожу.
Я не сразу понял. Думал, речь о поездке к родне или временной разлуке. Но она продолжила:
Я нашла себя. Хочу другого. Большего.
Она ушла не только от меня. Она бросила Дашу и Полю пятилетнюю и четырёхлетнюю на мои руки. Без сожалений, без слёз. А через неделю я увидел её страничку «ВКонтакте»: кольцо с бриллиантами, яхта в Сочи, шампанское в гостиничном номере, платья от модных ателье и подпись: «Новая глава».
Я долго не мог понять как? Она выбрала это? Блеск, деньги и ни одного звонка дочерям?
Самое тяжёлое было слышать, как девочки каждый вечер спрашивали:
Пап, а мама вернётся?
А я не знал, что ответить. Как объяснить ребёнку, что мама променяла их на чужую роскошь?
Прошло два года. Мы справились. Было трудно очень. Порой ночью хотелось кричать от бессилия, порой брал отгулы, потому что девочки болели. Но мы выстояли. Даша пошла в первый класс, Поля в садик. Мы стали единым целым. Я их каменная стена, они мой свет в темноте.
И вот однажды, в самый обычный вечер, зашёл я в «Пятёрочку» за молоком и хлебом. Стою в очереди и вдруг застываю. Передо мной она. Аграфена.
Нет и следа той блистательной женщины со странички. Передо мной измождённая женщина в потрёпанной куртке, с потухшим взглядом и дрожащими руками. В кошельке мелочь, в корзине батон, пачка гречки и дешёвая докторская.
Наши глаза встретились. Она побледнела, будто увидела мертвеца.
Это ты прошептала она.
Я молчал. Потому что не знал, что во мне сильнее: гнев, боль или пустота.
Как девочки? голос её дрогнул.
Я сжал кулаки.
Прекрасно. Потому что у них есть я.
Она опустила взгляд. Губы её задрожали.
Я хотела бы их увидеть.
Спустя два года? я почувствовал, как кровь ударила в виски. Ты хоть раз спросила, как они? Хоть открытку прислала?
Она потупилась.
Я ошиблась
Я горько усмехнулся:
Ошибка это забыть соль в супе. А ты бросила детей ради чужого кошелька. Неужели думала, что бриллианты заменят тебе материнское сердце?
Он бросил меня выдохнула она. Когда понял, что я ему больше не нужна. Осталась без копейки. Без жилья. Даже без прав на детей сама от них отказалась.
Я глянул на её руку безымянный палец был пуст.
А девочки? Для тебя они были просто обузой?
Нет она заплакала. Я знаю, не заслуживаю прощения. Но умоляю дай хотя бы взглянуть на них.
Я глубоко вздохнул. Передо мной стояла не та гордая женщина, что уходила с высоко поднятой головой. Это была разбитая тень той, что когда-то клялась в вечной любви.
Они тебя забыли, Граня. Уже не спрашивают, когда ты придёшь. Научились жить без тебя.
Я ничего не прошу Только увидеть. Услышать
Я отвернулся. Сердце сжалось. Я не знал, смогу ли когда-нибудь простить.
Но знал одно: Даша и Поля моя жизнь. И никто не смеет снова их ранить.
Я подумаю, сказал я и ушёл.
А она осталась среди чужих людей, с глазами, полными слёз, и душой, опустевшей навсегда.
Не знаю, чем это закончится. Может, однажды разрешу ей поговорить с ними. Но никогда не позволю, чтобы они снова почувствовали себя ненужными.
