**Тайна, которую мы храним только вдвоём**
Прошли годы, прежде чем я смог вспоминать об этом без горечи и того странного чувства, где стыд смешивался с благодарностью. Тогда, в свои девятнадцать, я даже не понимал, что со мной происходит. Сейчас мне за тридцать, я женат, у меня подрастает сын, и жизнь давно устоялась. Но ту историю, нашу с ним тайну, я храню в памяти как напоминание о собственных ошибках и о том, как важно встретить человека, который сумеет тебя спасти от других, от этого мира и, главное, от самого себя.
В восемнадцать я безумно влюбился в Анну Сергеевну близкую подругу моей матери. Она была старше меня на двадцать лет, умная, сдержанная, с лёгким намёком на грусть в глазах. Типичная женщина с прошлым: давно в разводе, работала в мэрии Нижнего Новгорода, всегда пахла лавандой и чёрным чаем.
Для меня она казалась выходцем из старого романа: изящная, с мягким голосом и взглядом, в котором можно было потеряться. Я грезил о ней, выводил её инициалы в тетрадях, уверенный, что это и есть та самая «большая любовь».
А она Она всё видела. И, слава Богу, не ответила ни намёком, ни лишним словом. Была холодно-вежлива, будто отгородилась незримой стеной. Даже когда я, обезумевший от юношеского пыла, пытался привлечь её внимание.
Когда она отдалилась, во мне закипела обида. Решил отомстить так, по-мальчишески. Связался с Лёшкой парнем, о котором ходили дурные слухи: вечные долги, пьяные выходки, пустые обещания. Родители умоляли меня одуматься, мать рыдала, отец хлопал дверью. Даже Анна Сергеевна попыталась поговорить, сказала, что я лезу в петлю. Но я я остервенел. Мне казалось, она ревнует. Что все хотят «сделать из меня примерного пай-мальчика».
Я не слушал никого. И вскоре выяснилось, что моя девушка беременна.
Лёшка сбежал, едва узнал. Я остался один растерянный, злой, униженный. Матери не мог признаться у неё и так подкашивались ноги от гипертонии, отец после инсульта еле ходил. Любая новость могла их добить. Я метался по комнате, не зная, куда податься.
Однажды, собрав последние силы, я постучал в дверь Анны Сергеевны. Она открыла, и я просто рухнул на пороге.
Она не стала расспрашивать. Только сказала:
Пойдём, разберёмся.
И мы разобрались. Её бывший муж, на которого я когда-то злился, оказался толковым врачом акушером-гинекологом. Он вёл нас от первого осмотра до самого конца увы, это был аборт.
Анна Сергеевна всё устроила сама: записала, оплатила, была рядом. Не осуждала, не поучала. Просто стояла у операционной, потом везла меня домой. Каждый день.
Я знаю, она не проронила ни слова моим родителям. Она спасла нас всех от боли, от позора, от катастрофы. Поступила как человек чести. Как настоящая женщина.
Через полгода она позвала меня в кафе. Мы молча пили кофе, а потом она тихо сказала:
У твоей матери ухудшение. Врачи разводят руками. Даже если найдём клинику организм может не выдержать.
Во мне что-то оборвалось. Мама умерла через две недели. И всё это время Анна Сергеевна не уходила. Держала меня за плечо, разговаривала с отцом, помогала с документами. Она не боялась моей боли. Плакала со мной.
Прошли годы. Анна Сергеевна уехала в Калининград, вышла замуж. Мы почти не общаемся, лишь изредка переписываемся. Но я никогда не забуду. За её молчание. За её защиту. За то, что не поддалась моему глупому увлечению и не сломала мне жизнь.
Я не знаю, кем она была для меня тогда заменой матери, идеалом, спасителем. Но она не дала мне пропасть. Сохранила и свою честь, и моё достоинство.
И до сих пор только мы двое знаем правду. Ни отец, ни жена, ни друзья. Только она и я.
Иногда мне кажется, мир ещё держится благодаря таким, как Анна Сергеевна. Тем, кто умеет молчать, понимать, прощать и оставаться рядом. Не из жалости а из любви. Настоящей. Не книжной, не показной. А той, что спасает.
Эта история могла сломать меня. Но в итоге сделала сильнее. Благодаря одному человеку, который просто остался человеком.
