Пять минут ярости цена всей жизни
История женщины, которая разрушила свою семью в порыве гнева и теперь живёт с вечным раскаянием
Меня зовут Алина, и мне сорок три. Живу в Нижнем Новгороде, в хрущёвке, где теперь тишина давит, как тяжёлое одеяло. Раньше здесь звенели голоса детей, скрипела входная дверь, пахло щами и горячими блинами. Теперь только капающий кран на кухне, словно слёзы, которые я не решаюсь пролить. И всё из-за меня.
Я всегда была с норовом. Бабушка говаривала: «Алинка, с твоей крутизной хоть в монастырь, ни один мужик не выстоит!» А я лишь закатывала глаза. Казалось, весь мир должен склониться перед моей правдой. Я не умела держать язык за зубами, рубила с плеча даже если слова оставляли раны.
И вот он мой Дмитрий. Моя противоположность. Тихий, как лесное озеро, гасил мои бури шуткой или просто молчанием. Даже когда я кричала, он лишь улыбался и называл меня «моя метелица». Мы прожили бок о бок пятнадцать лет. Вырастили дочь и сына. Были и смех, и ссоры, как у всех. Но он всегда оставался моей скалой. Всегда.
А потом Обычный вечер. Вспыхнула из-за пустяка: то ли он не вынес мусор, то ли оставил крошки на столе. Закипела, как самовар, топнула ногой и, сжимая кулаки, бросила:
Всё! Хватит! Развод!
Раньше он бы рассмеялся, обнял, прошептал: «Ну успокойся, моя гроза». Но в тот вечер Дмитрий лишь посмотрел на меня усталыми глазами и тихо сказал:
Как скажешь.
Я решила блефует. Надо пойти до конца, чтобы он понял, как ошибся. Оформила бумаги. Всё прошло быстро без драм, без дележа. Он даже не спорил. Просто ушёл.
Я ждала. Думала: одумается, вернётся на коленях, скажет: «Без тебя как без воздуха». Ждала день, неделю, месяц. Но тишина.
Прошло полгода.
Я медленно тону в пустоте. Потому что осознала: прогнала единственного, кто любил меня злой, упрямой, несдержанной. Кто не ломал, а принимал. А я променяла это на свою спесь.
Сын твердит: «Мам, позвони папе. Скажи, что одумалась». Дочь молча прижимает мою руку к щеке. Они всё видят. А я не могу сломать себя. Как трудно признать: я была не права. Особенно когда всю жизнь считала свою правду единственной.
Не знаю, любит ли он ещё. Может, уже стёр меня из памяти. А я помню, как он хохотал, когда у меня подгорали оладьи, как целовал мои волосы, думая, что дети не видят. Как укрывал меня своим старым свитером, если я засыпала перед телевизором.
Иногда мне чудится: вот-вот заскрипит дверь, и он войдёт. Скажет: «Ну что, моя вьюга, скучала?» Но дверь молчит.
Я сама разбила своё счастье. Потому что гнев ослепил. Теперь, в этой пустой квартире, я сжимаю подушку и шепчу одно: «Вернись. Давай попробуем снова».
Но жизнь не сказка. Вторых шансов может и не быть.
Если ты это читаешь, Дима Знай: мне больше не нужна моя победа. Я горжусь только тем, что ты был рядом столько лет. Однажды я бы обняла тебя и прошептала:
Прости. Я люблю. Не бросай меня.
А пока я жду. Может, ты услышишь, как я плачу в подушку. Может вспомнишь нас.
И тогда я, впервые в жизни, замолчу. И просто прижмусь к твоему плечу.
