Всему своё время
Отца своего Серафима не знала. В деревне шептались, что родила её мать в давние годы от какого-то проезжего мужика, да и то случайно. Но как бы там ни было, Серафима появилась на свет и росла. Все дивились — уж с детства отличалась она недюжинной силой. Крепкая, высокая, могучая — даже парни с ней не связывались, не то что девчонки.
Когда ей стукнуло пятнадцать, случилась беда: мать ослепла совсем. Пришлось Серафиме нянчиться с ней, как с малым ребёнком, особенно поначалу. Позже мать кое-как приноровилась, но по хозяйству толком ничего не делала.
— Дочка, теперь тебе одной хозяйство тянуть, — причитала мать. — Даже корову подоить не могу… Жаль мне тебя. За что Господь меня покарал?
— Ладно, мам, — по-взрослому отвечала Серафима. — Судьба у нас такая, видно, так и надо.
— Эй, доченька, судьба… Придётся тебе самой и пахать, и дрова колоть, и тяжести таскать — всё, что в других избах мужики делают.
Выросла Серафима, так и осталась за мужика в хозяйстве. Сила в ней была не по-бабьи. Вид — хоть куда: высокая, плечи — как у медведя, руки — мощные, лицом не красавица. Дрова рубила — одним ударом чурку пополам, ловко ей всё давалось. Иной мужик так не смог бы.
Работала она на ферме, и там её ценили.
— Симка, помоги телегу вытянуть! — звали её, если колёса увязали в грязи да ещё с поклажей.
Вытаскивала телегу Серафима, а мужики с бабами только головами качали:
— Ну и силища!
Все дивились её мощи, но ни один парень в деревне не решался на ней жениться. Неказистая, с грубыми чертами лица, да ещё и нравом крута — чуть что не так, держись. Каждый думал:
— Зная её характер, если что не по ней, мало не покажется.
Мать, конечно, переживала, утешала дочь:
— Ничего, Симуля, и тебе счастье улыбнётся…
И мать оказалась права. Улыбнулось ли счастье Серафиме — судить ей, но однажды сосед Игнат попросил её приглядеть за сынишкой. Год как овдовел Игнат, остался с двухлетним Ванькой на руках. А тут и мать его заболела — надо было уходить на ночь, ребёнка не с кем оставить.
— Серафима, — зашёл Игнат к ним вечером, — посиди с моим малым. Оставить одного не могу — ещё кроха…
— Ладно, — согласилась она. — Иди спокойно, присмотрю за Ванечкой.
Пришла к вдовцу — да так и осталась. Мальчонка вцепился в подол и ревёт — не отпускает. Осталась. И Игнат её не прогнал — не из-за любви, конечно, а ради сына, который в Серафиме мать увидел.
Свадьбы не было, тихо расписались, стали жить вместе. Хорошо, что рядом с матерью — везде успевала Серафима.
Шли годы. Жили Игнат с Серафимой мирно, детей у них не было, но она не горевала — всей душой прикипела к Ване. Любила его, как родного. С Игнатом жили спокойно, но без страсти — сошлись по нужде. У Серафимы возраст поджимал, а у Игната появилась хозяйка в доме, да ещё и сына воспитывала.
Ваня рос в тепле. Вся нерастраченная любовь доставалась ему. Он и не знал, что Серафима ему не родная, да и деревня забыла. Любил, когда мать гладила его по голове и приговаривала:
— Ванюшка мой хороший, самый любимый, самый умный…
А он таял от этих слов, чувствуя материнскую заботу.
Иногда Серафима думала:
— Вот он, мой сынок. Значит, так суждено — вырастить одного, но зато такого.
Когда Ване исполнилось пятнадцать, случилась беда — умер Игнат. Фельдшер сказал, сердце прихватило. Серафима не убивалась — Ване и так от отца мало тепла видел. Остались вдвоём, души в нём не чаяла.
Как всякая мать, мечтала Серафима, что сын женится. Приведёт в дом крепкую, работящую невестку, чтобы не хуже её самой была.
Но Ване приглянулась Лиза — хрупкая, тоненькая, будто тростинка.
— Сынок, — уговаривала Серафима, — Лизка к труду не приучена. Что с неё толку? Ни воды принести, ни дров наколоть… Родители её берегут, как фарфоровую куклу.
Но впервые Ваня мать не послушался.
— Мам, люблю её, и всё. Больше ни на кого не гляжу. Она будет моей женой.
Лиза сияла от счастья. И вот свадьба — шумная, на всю деревню. Лиза — красавица, Ваня — статный, оба счастливые. Гости поднимали чарки, желали добра, плясали до упаду.
Веселье было — хоть отбавляй. Только Лиза видела холодный взгляд свекрови. Знала, не такая невестка Серафиме была нужна. Та сидела, брови нахмуренные, взгляд тяжёлый. Лиза ежилас
