Эгоизм свекрови: Как её чёрствость лишила моих детей бабушки
Меня зовут Варвара. Пять лет назад я считала себя счастливой. Муж мой, Владислав, был для меня опорой, а наша двойня — Луша и Груня — наполняла дом смехом. Но всё оборвалось в один миг, когда Влад ушёл из дома и не вернулся. С тех пор моя жизнь стала борьбой, а свекровь, Аграфена Степановна, вместо того чтобы поддержать, отвернулась, обвиняя меня в гибели сына и забыв о внучках. Её чёрствость ранит сильнее ножа, и я не понимаю, как достучаться до женщины, которой, кажется, нет дела ни до кого.
Жили мы в тихом городке под Томском. Брак наш был счастливым. Родились две лапочки-дочки, и я верила, что так будет всегда. Но в канун 8 Марта Влад исчез. Его видели в лавке с гвоздиками — явно торопился домой. Но я так его и не дождалась. Месяцами я металась в тоске, не зная, как жить. С двумя малютками на руках заставила себя искать работу. Устроилась продавщицей, но помощи от властей не дождалась — Влад числился пропавшим, и никому не было дела до нас.
Спасением стала моя мать, Полина Егоровна. Хоть ей и за шестьдесят, она ездила из соседней деревни, когда девочки болели. Варила щи, убиралась, читала им сказы, учила вышивать. Видела, как ей тяжело, но она ни разу не роптала. А вот Аграфена Степановна жила через двор, но наведывалась раз в полгода. Принесёт пряник, кивнёт холодно — и будто и не было её. Её безразличие резало душу, но хуже были её слова.
«Это ты виновата, что Влада нет! — шипела она. — Наверное, с твоим ухажёром он где-то сгинул, а теперь и памяти не имеет!» Я задыхалась от обиды. «Да как вы смеете?! Я одна с детьми, работаю до седьмого пота, даже волосы расчесать некогда! Моя мать издалека едет, а вы — рукой подать, да хоть бы раз внучек обняли!» — вырвалось у меня как-то. Аграфена Степановна вспылила: «Ты для себя рожала — вот и нянчься! Я чужих детей вдоволь носила — соседских, племянников. А они теперь и не кланяются. Хватит! Мне покой нужен. Это я сына схоронила, а не ты. Жить не хочется!»
Словно оплеуху получила. Родных внучек — и наровит с чужими сравнить! «Это же кровиночки вашего сына! — кричала я. — Как вам не стыдно?!» Но она лишь махнула рукой: «Дети — крик да грязь. А я пожить для себя хочу. И без того живу памятью о Владе, а твои девчонки мне его не вернут». Онемела. Как можно так о родных? По ней и не скажешь, что горе терзает — маникюр свежий, кофта модная, будто и не сына оплакивает, а на гулянку собирается.
Пробовала взывать к совести: «Хоть ради Влада помогите! Он бы хотел, чтобы вы о детях заботились». Но она отрезала: «Я своё отслужила — сына одна подняла. А ты крутись как знаешь». Тогда я поняла — помощи не дождаться. Даже думала запретить ей видеться с девочками. Какая им польза от бабушки, что и взглядом не обласкает? Но потом представила Влада. С небес-то он видит. Не простил бы, кабы я эту ниточку оборвала. Разрывалось бы его сердце, знай он, что мать отвернулась от его кровинушек.
Мечусь меж обидой и долгом. Мать надсажается, помогая нам, но взвалить на неё больше не могу. Девочки растут — хочется, чтобы ласка их окружала. Но как, если Аграфена Степановна только о себе думает? Какие слова найти, чтобы хоть искорку тепла в ней разжечь? Было ли у кого подобное? Как пробить лёд в чужом сердце? Душа болит за дочек, за Влада, за себя. Неужели суждено им расти без бабушкиного тепла?..
