В ту зиму я зашёл в булочную с пустым животом и ещё более пустым сердцем. Мне было всего восемь, и я не помнил, когда в последний раз ел что-то горячее.

—Тётенька… дайте хоть корочку хлеба, даже чёрствую, — попросил я дрожащим голосом.

Женщина оглядела меня с ног до головы и показала на дверь.

—Пошёл вон, сопляк! Иди работай, как все! — крикнула она, вытирая прилавок.

Горло сжалось, я уже отступал, но густой голос перебил её.

—Послушайте, гражданка! — это был старик, покупавший хлеб. — Разве вы не видите, что это ребёнок?

—Пусть его родители заботятся, — огрызнулась она.

Я опустил голову, мечтая провалиться сквозь землю. Но старик наклонился и положил мне руку на плечо.

—Не бойся, сынок. Пойдём, я тебя угощу.

В тот день он привёл меня к себе, накормил щами, дал кровать и — самое главное — место, где я не чувствовал себя отбросом.

—У меня нет внуков, — сказал он, улыбаясь. — Хочешь стать моим?

Я стиснул зубы, чтобы не расплакаться, и кивнул.

—Да, дедушка.

Годы прошли, и этот старик стал моей семьёй, моей опорой и причиной учиться. Он заставил меня пообещать, что однажды я помогу другим, как он помог мне.

Время пролетело, и вот однажды, уже став врачом, я получил срочный вызов в больницу. Женщина истекала кровью в операционной. Когда я вошёл и увидел её на столе, кровь застыла в жилах: это была та самая булочница.

Пока я оперировал, вспомнился её крик тогда, но вспомнилась и тёплая рука деда, вытащившего меня с улицы. И тогда я понял.

Через несколько часов она очнулась.

—Это вы… спасли мне жизнь? — спросила она, глаза застилали слёзы.

Я посмотрел на неё спокойно.

—Да. И сделал это потому, что кто-то когда-то решил, что я заслуживаю второго шанса.

Она разрыдалась. Я лишь улыбнулся, потому что в тот момент почувствовал: мой дед, глядя с небес, гордился.