Она сидела на остановке. Обычная серая полосатая кошка… Устроилась на бугорке асфальта, аккуратно поджав лапки и прикрыв их хвостом.
Маршрутки проносились мимо, разбрызгивая грязные лужи, и выплевывали вечно торопливых пассажиров. Те, кутаясь в капюшоны, обходили кошку стороной, бросая на неё лишь равнодушные взгляды.
Но что-то в ней меня зацепило, и я замедлила шаг. Её спокойствие, лёгкий отблеск благородства… Заметив мой взгляд, кошка повернула голову и уставилась на меня — теперь я уже не могла просто пройти мимо. Прижав уши, она медленно поднялась и пошла мне навстречу.
Мы сближались. Кошка, ступавшая по мокрому асфальту так, будто шла по паркету, и я — женщина в забрызганных ботинках, опаздывающая на работу.
На обычный склад, где мне снова придётся криком и крепким словцом заставлять грузчиков и водителей работать. Иначе день превратится в сплошной перекур.
— Ты голодная? — спросила я.
Лишь по лёгкому движению хвоста я поняла, что угадала.
— Пойдём…
Кошка кивнула. Серьёзно, будто понимая каждое слово. Она шла за мной, соблюдая дистанцию, будто знала негласные правила.
В ближайшей булочной не нашлось ничего мясного, пришлось взять ватрушки с творогом. Разломив их на пакет, я отошла в сторону, и кошка подошла.
Как же она ела! Эта простая дворовая кошка ела с таким достоинством, что любой аристократ позавидовал бы её манерам. Откуда в ней это? Подобрав последние крошки, она вдруг сделала шаг ко мне…
Коснулась бочком моей ноги и тут же отступила, спокойно удаляясь под моим взглядом.
На работу я опоздала… Но это пустяк по сравнению с чем-то новым, что зашевелилось глубоко внутри и ещё не обрело имени. На следующий день я вышла раньше. Собралась почему-то быстрее обычного. Кошка ждала.
В булочную мы не зашли — у меня с собой были котлеты. А потом кошка позвала меня за собой — взглядом, движением, всем своим видом. И я, не смея отказать, пошла. Через густые заросли, кусты и сочную высокую траву.
Я промокла до нитки, вода с листьев лилась на меня, пока я пробиралась по едва заметной тропинке, а кошка оставалась сухой. С её гладкой шерсти капли скатывались, не имея шанса просочиться внутрь.
И тогда я увидела их! Котят с мутными, недавно открывшимися глазками. Три серых комочка сидели, прижавшись друг к другу, у развалившейся беседки. Кошка стояла рядом, с гордостью демонстрируя мне своих ухоженных и сытых малышей.
Я хотела подойти ближе, но она не позволила. Встав между мной и котятами, она… подставила голову под мою ладонь и замерла. Я тоже застыла, чувствуя лишь шёлковую мягкость её шерсти. Очнувшись, я поспешила — работа ждала.
На складе мои глаза сами искали что-то — коробку, куда можно было бы уложить котят и унести домой. И я нашла: крепкую, не слишком большую.
Кошка словно знала, что я вернусь, и встретила меня едва заметными знаками — поворотом ушей, движением хвоста. Её так легко было понять.
В квартире она растерялась. Лишь на мгновение — а потом сама показала, куда положить малышей. Я почти не замечала их присутствия: котята только ели и спали, а кошка вела себя тихо, с тем же спокойным достоинством.
А я училась у неё… Училась молчаливому языку, который говорил больше слов. И то, чего раньше добивалась криком, теперь достигала одним взглядом.
Мы стали подругами. Да, именно так. Я не чувствовала себя хозяйкой — скорее, благодарной ученицей. А она… простая серая кошка оказалась мудрее всех, кого я знала.
Теперь на складе не слышно мата и криков. Один взгляд, лёгкий кивок — и грузчики берутся за дело с неожиданным рвением.
А если меня охватывает раздражение, я открываю фото на телефоне. Фото серой кошки, которая смотрит на меня, обняв котят. И злость уходит, оставляя место теплу.
А дома телефон уже не нужен. В нашем доме кошка и котята всегда рядом.
