**Тревога матери**
Не в матери беда, если у взрослого сына жизнь не клеится, но никто, кроме нее, не придет на помощь. Лишь мать молится за своего сына и ждет его. Ждет и любит.
Татьяна Ивановна одна подняла троих сыновей. Судьба обошлась с ней сурово — рано забрала мужа, Степана. Прожили вместе всего пятнадцать лет, сердце подвело.
Горе свое Татьяна Ивановна переживала в тишине, не выставляя напоказ страдания, хоть и глубоко они засели в душе. Думала про себя:
«Нельзя детям показывать слабость. Пусть сыновья и поддерживают, стараются не обременять меня. Я сильная, выдержу всё». Ночью плакала, а утром снова была спокойной и твердой.
Старшие — Денис и Леонид — почти ровесники. Когда Степана не стало, им было двенадцать и одиннадцать, а младшему, Вадиму, всего три года.
Как-то Денис случайно увидел, как мать украдкой вытирает слезы. Подошел, обнял:
«Мам, не плачь. Без папы тяжело, но мы с Лёшкой поможем. Скажи, что сделать — сделаем».
«Господи, сынок, какой же ты у меня взрослый. Спасибо, родной. Всё переживем, подрастёте — легче станет».
Братья держались всегда вместе: в школу ходили вместе, друг за друга заступались. На них и замахиваться боялись — знали, что двое всегда придут на подмогу. Хлопот с ними Татьяна Ивановна не знала — учились прилежно, помогали. Жили в крепком доме в маленьком селе. Дом этот Степан строил на совесть, для большой семьи, собирался жить долго… Но судьба распорядилась иначе.
Шли годы. Денис и Леонид один за другим ушли из дома — отслужили, женились, подарили матери внуков. Навещали часто, заботились:
«Мам, если дрова нужны — сразу звони, привезу», — напоминал Денис, когда приезжал в гости.
Он, как старший, присматривал и за Леонидом, который тоже удачно женился. Невестками Татьяна Ивановна была довольна — с первых дней отношения сложились душевные.
«Тань, мой Серёга какую-то Ленку притащил, — жаловалась соседка Галина. — Девчонки вокруг хорошие, а эта — букой смотрит. Со мной через пень-колоду, всё через мужа. Не знаю, как жить».
«Меня Бог миловал, — отвечала Татьяна Ивановна. — У меня снохи — золото. Без гостинца не приезжают, хоть что-то, да привезут. Заходи, чаем угощу — конфеты новые, таких и не пробовала».
«Ладно, забегу, — кивала Галина, — только обед приготовлю».
А Татьяна Ивановна знала: разговор снова зайдет о невестке.
«Чужая душа — потёмки», — думала она. — «Их дело, как жить. Вот бы с Вадимом разобраться».
Младший, Вадим, родился, когда Денису было десять. Рос болезненным, часто лежал в больнице, и все его жалели. После смерти отца — тем более. Татьяна Ивановна берегла его от всяких невзгод.
«Денис, Леонид, присмотрите за братом, — просила она, уходя на работу. — Чтобы теплее оделся, а то опять простудится».
«Мам, да он специально вредничает! — возмущался Леонид. — Говорю — не лезь, а он нарочно лезет. Пользуется, что маленький. Когда-нибудь всыплю ему по первое число!»
«Не трогай, сынок, он же младшенький. Подрастёт — поумнеет», — уговаривала мать.
Денис считал себя почти главой семьи — конечно, мать была главной, но среди братьев он старший. Помогал, ругал младших, заставлял Вадима учиться:
«Вадя, не позорь нас с Лёшкой. Мы в школе хорошо учились. Смотри у меня!» — и показывал кулак.
Свобода пришла к Вадиму, когда братья ушли в армию, а потом женились и не вернулись. Навещали, но это было уже не то.
Вадим остался с матерью, вырос в её любви. После школы уехал в райцентр, поступил в техникум на автомеханика.
Через полтора года приехал на каникулы и объявил:
«В следующий раз приеду не один. У меня девушка, Алиска».
«Сынок, ты что, жениться собрался?» — встревожилась мать.
«Ну не сразу! Поживём. Все так теперь делают, мам. Ты тут в селе ничего не понимаешь», — ответил он грубовато. Татьяне Ивановне не понравился тон, но промолчала — сын ведь.
На последние каникулы Вадим привёз Алису знакомиться.
«Мам, это Алиса. После техникума поженимся. Люби и жалуй», — улыбнулся он. — «Поживём тут, пусть привыкнет к деревенской жизни. Она в частном доме никогда не жила».
«Здравствуйте, тётя Таня», — бойко поздоровалась девушка.
Татьяна Ивановна всплеснула руками:
«Конечно, родные, проходите! Я самовар поставлю».
Старалась не показать настороженности, но украдкой разглядывала невесту. Странная прическа — розовые и синие пряди, джинсы рваные, обтягивающие.
За обедом Алиса спросила:
«А сколько тут квадратный метр стоит? Дом-то большой».
«Этот дом Степан строил, — ответила мать. — Лучшим плотником в районе был. Всю молодость в него вложили. Цена каждому метру — наш труд».
«Ну раз такой дом, значит, наследство хорошее оставил? — не унималась Алиса. — Мастер ведь был».
Татьяна Ивановна ответила строго:
«Наследство — дом и что в нём есть».
Видела, как Алиса разочарованно посмотрела на Вадима, и поняла: сын выбрал не ту.
«Как товар в магазине его выбрала, — думала мать, глядя на бойкую девушку. — Всё оценивает. Видно, что не любовь, а расчёт. Дом наш дорогой, да и вещи старинные есть. Фарфор, например, за который коллекционеры хорошие деньги предлагали. Икона Николая Чудотворца — семейная реликвия, из поколения в поколение. Всё это сыновьям достанется».
Пока гостили, Татьяна Ивановна старалась — готовила, убирала, а они валялись, смеялись, не помогали. Покой потеряла, пыталась поговорить с сыном:
«Сынок, не ту ты выбрал. Подумай — это на всю жизнь».
«Не твоё дело! — резко оборвал он. — Я сам разберусь. Ты от жизни отстала, молчи. Это моя жизнь. Понятно?»
Она смолчала, не показала обиды.
Утром Вадим с Алисой уехали на электричке. И пропали. Не брал труб
