**Дневник**
Сегодня снова была на могиле мамы. Слезы душили меня, когда я шептала: «Мамочка, зачем ты меня здесь оставила? Ты же знала, как мне будет тяжело с ним…»
Отчим уехал в райцентр — продавать молоко, яйца и прочее, что уродилось в хозяйстве. А уродилось много. В деревне шептались, что именно это хозяйство и сгубило Настю.
Когда-то она любила. Парень был красивый, добрый, умный. Собирались пожениться, да не вышло — пропал на охоте. Весной нашли лишь то, что осталось. А Настя родила. В деревне свои законы — все осудили, отец выгнал из дома. Так и скиталась она с дочкой, пока Григорий не приютил. Кров дал, фамилию свою.
Говорили, Гришка давно за ней бегал, но получал от ворот поворот. А тут подвернулся случай — не растерялся. Люди вздыхали: с одной стороны, молодец, с другой…
Слишком уж жаден был. Быстро смекнул — Настя молодая, крепкая, в хозяйстве золотые руки. Помню, как мама приходила с улицы и падала без сил. А еще помню ее руки — грубые, в мозолях. Тогда у нас было три коровы, две свиньи, овцы, куры… Да огород — на полдеревни хватило бы.
А потом мама заболела. Мне тогда только десять стукнуло. Сидела рядом, плакала, а она сжимала мою ручонку и шептала:
— Олечка, родная… Как паспорт получишь — беги. В город. Там люди помогут…
— Мам, а ты?
Хотела, чтобы она убежала со мной. Вот поправится — и сразу. Но мама только улыбалась…
* * *
После похорон лежала, уставясь в стену. Но долго валяться не дали. В комнату ввалился отчим:
— Чего разлежалась? Скотина не кормлена, коровы не доены! Барыней решила стать? Сиротинушка, а уже норов показала! Знай: жрать не получишь, пока не отработаешь!
Медленно поднялась, пошла во двор. Вернулась за полночь. А наутро Гришка разбудил с первыми петухами:
— Выспаться охота! Мать твоя сбежала, теперь ты за нее работать будешь. Быстро перекуси — и на картошку. Я в райцентр. Сметану продам, кур забил. Чтоб к моему приезду грядки были чистыми! И скотину не забудь.
Проводила его ненавидящим взглядом. Чай глотнула — и в огород. Деревня еще спала, а у меня уже несколько борозд прополото.
— Олечка?
Оглянулась. У забора — тетя Марина. Смотрела жалостливо.
— Что ты, дитятко, в такую рань? Или Гришка, сволочь, гонит?
— Здравствуйте… Дядя Гриша велел прополоть. Уехал в райцентр.
— Уехал, а хозяйство на тебя? Совсем крыша поехал?
— Ничего, тетя Марина. Я же у него живу.
Но она уже кричала:
— Федька! Танька! А ну ко мне!
Из дома выбежали ее дети.
— Поможем девке. Хоть пару часиков.
За два часа вчетвером почти все сделали.
— Идем к нам, покормим. Этот скряга, небось, на хлебе с водой держит. Потом приберусь у тебя. Зорька-то у вас строптивая была — кроме Насти никого к себе не подпускала.
К приезду Гришки все было готово. Сидела на лавочке, отдыхала. Он подкатил на «Жигулях», зыркнул, но орать не стал. Сначала пошел проверять.
Обошёл всё, вернулся:
— Мало работы, вижу. Завтра коровник чистить.
И в дом. Еле сдержала слезы. К вечеру вышла на крыльцо, еле ноги волоча. Мимо шла Марина:
— Оля, что с тобой? Опять этот нелюдь загонял?
Тут показался сам хозяин:
— Маринка, не твое дело! Я ей кров дал! Воспитываю, хоть и чужая. Потом спасибо скажет, что по подворотням не шлялась. А то, как мать ее, с пузом ходить будет!
Я бросилась на него с кулаками:
— Не смей про маму так говорить!
Гришка отвесил оплеуху:
— Еще раз — на хлеб и воду сядешь!
Марина заслонила меня:
— Что ты творишь, окаянный! Я в опеку позвоню!
— А ты, Марин, в свое дело не лезь! А то председателю расскажу, как вы совхозную траву воруете!
— Сволочь ты, Гришка! Чтоб тебе своими деньгами подавиться!
Плюнула и ушла.
* * *
Так и жила. Худая, как щепка. Училась на тройки — уроки только ночью делать успевала.
Когда мне пятнадцать исполнилось, совхоз купил какой-то богач. Ферму отремонтировал, коров заморских привез. Гришка слюной захлебывался, глядя на них. Высокие, рыжие — таких в округе не видели. Подойдет к загону — глаза горят.
Как-то увидел и хозяина. Подошел, спросил, можно ли купить. Цена оказалась такая, что Гришка скрипел зубами. Тогда ему в голову стукнуло. Слышал, богатые от скуки не знают, чем развлечься. Бабы шептались — мужик холостой. Вот он и придумал, как корову заполучить.
Вечером обдумал, утром — на прием.
Владимир Львович слушал с интересом. Деревню изучал — место перспективное. Про этого мужика ни одного доброго слова не слышал. Жадина, сироту, как рабыню, держит.
Но то, что предложил Григорий, его потрясло:
— Я правильно понял? Ты предлагаешь невинность падчерицы за корову?
— Именно. Все равно какой-то сопляк ее лишит. Пусть с пользой. На ночь возьмешь — и дело с концом.
— А сколько ей?
— Пятнадцать. Здоровая. Красивая, как мать.
Владимир еле сдержался, чтоб не дать в морду. Но подлеца отпускать нельзя — с другим договорится.
— Иди домой. Я подумаю.
Вечером к Григорию пришли. Он что-то подписал. Я догадывалась, что речь обо мне, но не слышала. Когда ушли, он позвал:
— Олечка, чайку сделай. В холодильнике торт есть. Давно мы так не сидели.
Меня дрожь пробрала. Если Гришка ласковый — жди беды. Чай попили, он про школу спросил… Потом перешел к делу:
— Сегодня ночевать пойдешь к фермеру.
— Как?
— Так и пойдешь. За твою невинность корову да
