Душевный порыв
После развода с женой Иван из деревни перебрался в город. Жалко было сына Ваньку, но терпеть капризы супруги Аграфены стало невмоготу. Когда они только сошлись, Иван и представить не мог, во что превратится его жизнь. Милая девушка, с которой он встречался год, стала настоящей мегерой. Вечно всем недовольна.
— Ваня, вставай, скотину покорми, — командовала она с утра, сама же любила поспать до полудня.
Так и пошло с первых дней. Аграфена приказывала, Иван исполнял. А она еще и придиралась: то не так сделал, то плохо убрал, посуду не вымыл, двор не подмел. Хотя муж работал, а она даже не пыталась.
— Ты же видишь, я ребенка ношу, работать не пойду, себя беречь надо.
Когда родился Ванька, половину забот Аграфена скинула на мужа. Ночью к ребенку не вставала.
— Графа, вставай, сын плачет, — будил Иван жену на рассвете, но та спала как убитая.
Прожили они шесть лет, и Иван ушел. Сына жалко, но терпение лопнуло — боялся, что ударит жену. Аграфена сама его на это провоцировала. Уехал к другу в город, подал на развод. Устроился в строительную контору, со временем получил квартиру.
Позже женился на коллеге и переехал к ней. Живут душа в душу уже много лет. Ваньку не бросил — алименты платил исправно, навещал. А когда сын женился, даже пришел на свадьбу и подарил им свою квартиру, которую сдавал. Жена Ваньки, Надя, ему очень понравилась.
— Скромная, ладная девица… Молодец, сынок, хорошую жену выбрал. Не то что я — схватил Аграфену, красивая была, думал — счастье, а оказалось… Сразу после свадьбы и показала свой нрав — злая да ленивая, — размышлял Иван за свадебным столом.
Так Ваня с Надей оказались в городе. Они из одной деревни. Надю сыну сосватала сама Аграфена — видела, девица тихая, скромная, да и видная. Ваня был на три года старше, только из армии вернулся, когда Надя школу заканчивала и в институт собиралась. Но тут Ваня под боком оказался — ухаживал красиво, цветы дарил, конфеты. Поверила она в настоящую любовь.
— Какой Ваня внимательный, — рассказывала Надя матери.
— Дочка, первая любовь — она всегда кажется ярче. Ваня — вылитая мать, вся в Аграфену. Не хочу я, чтоб ты за него замуж шла.
Как в воду глядела мать. Ваня предложил Наде руку и сердце, а та, счастливая, сразу согласилась. Но условие поставил:
— В институт не пойдешь. Там мужики вокруг будут крутиться, тебе и школы хватит.
Сам он девять классов окончил, потому и не хотел, чтоб жена умнее была. С первых же дней Ваня начал Надю попрекать, что она «деревенщина необразованная». Он ведь мир видел, в армии служил, умнее жены считал себя.
Мать Надю предупреждала, но та не послушала. Поняла поздно. Единственная радость — скоро уехали в город от ненавистной свекрови. Аграфена сразу невестку под себя подмять решила — с утра криком кричала, «бестолочью» обзывала, хоть Надя из кожи лезла. Но Аграфене не угодишь — и сын такой же.
Надя расстроилась, узнав, что Ваня женился на ней не по любви, а по маминому выбору. Ее просто подобрали, как покорную овечку. Но когда переезжать в город собрались, обрадовалась — хоть от свекрови подальше, может, муж сердце смягчит.
Ваня унижал ее постоянно:
— Деревенщина ты, живешь в хоромах благодаря мне, — так он называл двушку, подаренную отцом. — И говорить не умеешь, неуклюжая.
Словно копия матери — холодный, ленивый, злой. В гостях при жене с другими женщинами флиртовал.
Надя пыталась доказать, что в школе хорошо училась:
— Если б не ты, я бы в институте была!
— Правильно сделал, что не пустил, позориться нечего, — орал Ваня.
Он так ее изводил, что Надя сама поверила в свою никчемность. Особенно страшно было, когда он винил ее в том, что детей нет. Ходила к врачу — та сказала:
— Вы здоровы, дети будут.
Но прошло пять лет — все без толку. Ваня вахтером в общежитии работал, копейки получал. Она маляром. Он считал, что у него труд тяжелый, а она «кисточкой машет».
Иногда Надя думала:
— Может, и к лучшему, что нет детей. Разве им расти в семье, где отец мать ненавидит? Может, развестись… Но куда я денусь? В деревню к родителям — дом тесный, братья подрастают. А тут хоть своя квартира.
Как-то Ваня с работы пришел и заявил:
— Билеты купил, поедем к матери в деревню.
Билеты на стол положил.
— Зачем на стол? Потеряются! — рявкнул он и сунул их куда-то.
Через два дня на вокзале оказались. На свой поезд опоздали — до следующего пять часов. Перрон пустой, только они двое да работник в форме за кустом сирени.
Ваня орал:
— Ты что, билеты приготовить не могла? Из-за твоего куриного ума отдыха лишаемся!
Надя робко:
— Ты же сам их забрал…
Перед выходом искали — не нашли. Ваня забыл, куда сунул. На поезд опоздали. А ехать к свекрови Надя и не хотела — та сына жалела: «Бедненький, отдыхай», а невестку загружала по полной.
Дома тоже радости мало. Зарплату Надину Ваня забирал, потом на еду выпрашивать приходилось:
— Деньги куда деваешь, дармоедка!
Раньше Надя и не знала, что бывает иная жизнь.
Ваня пошел за новыми билетами. Надя смотрела ему вслед, слезы вытирала.
— Почему мне такой муж достался? Дома у нас любовь да лад были… А тут…
— Привет, — раздался за спиной тихий голос.
Обернулась — высокий парень стоит, взгляд добрый, но в глазах боль.
— Это твой муж? — спросил он.
— Да…
— Хочешь, проучу, чтоб не смел?
Надя головой покачала.
— Жаль. Ты же добрая, красивая… Будь ты моя — на руках носил.
— Я — Степан. А ты?
— Надя.
— Давай убежим. Не бойся, не обижу.
Сначала испугалась, потом улыбнулась. ТакСтепан крепко взял ее за руку, и они шагнули в новую жизнь, оставив позади боль и обиды.
