**Яблоко от яблоньки**
— Клавдия, да как же ты решилась-то? Ведь вся жизнь твоя в этом доме прошла! — волновалась соседка Анна, с которой они бок о бок жили не один десяток лет.
Между ними никогда не было тайн. И радость, и горе делили пополам, друг без друга — никуда. Как же иначе? Соседи — почти родня, если живут душа в душу. И вот теперь Анна не могла смириться с тем, что Клавдия продала родные стены.
— Правда продала? Да куда ты, старуха, одна поедешь? Вон, город — страх один. А внук-то твой, Тимка, гляди, и не встретит даже…
— Не бойся, Аннушка, везде люди добрые найдутся. А Тимка — кровь от крови моей. Кому ему помогать, как не мне?
Анна замолчала. Она знала: Тимку растила одна Клавдия. Родители его, сын с невесткой, мальчонку ей подкинули да сами в город подались — деньги зарабатывать. С тех пор и след простыл. Сначала сынок письма писал, потом — тишина. Клавдия ждала, молилась, да где там… Обещал вернуться, помочь, а она одна и дом держала, и огород, и внука на ноги ставила. Теперь Тимка в городе, в общаге живет.
— Не знаю, Клавдия… Страшно в старости одной-то…
— Анна, да ты же знаешь — еду к Тимофею. Ждет он меня. На днях звонил, спрашивал, продала ли дом. Я на почту сходила, деньги ему отправила. Вот устроюсь — тебе позвоню, приезжай в гости. Видишь, годы-то мои… Кто за мной приглядит, коль слегу? Тебя тревожить — неспроста. А Тимка рядом будет. Сюда ему недосуг, так хоть там помогу. Не зря же я с ним возилась…
Анна сдержала слезы. Не стала омрачать соседку лишними словами.
«А может, и правда Клавдия… Может, Тимофей не такой, каким кажется. Не приезжает — не от небрежности, а работы много».
Клавдия собралась уходить, но Анна на прощанье вдруг сказала:
— Знай, соседка: ежели что — мой дом для тебя открыт. Большой, пустой, одной мне тут места много.
Клавдия обняла ее, глаза наполнились слезами.
— Знаю, Аннушка, знаю… Добрая ты душа. Если что — примут меня, и досмотреть не откажешь. Только я верю — Тимка не чета родителям. Ждет он меня. Добро помнит…
Анна кивнула, смахнула слезу. Знала: для Тимки Клавдия — весь свет. Бабушка, что его вырастила, на ноги поставила… Но сердце ныло. Неспроста внук так настаивал на продаже дома.
Попрощались. Клавдия села на электричку — до райцентра всего полчаса. На вокзале присела на лавочку, снова набрала номер внука… Но трубка сухо ответила:
— Неверный номер.
«Как так? Вчера же говорили! Договорились встретить… Ладно, подожду. Дела, наверное».
Три часа сидела, каждого мужчину провожала взглядом — не появился.
«А ведь адрес общаги у меня есть!»
Достала из кармана записку, проверила кошелек — на такси хватит. Подошла к шоферам у дороги.
— Сынок, довезешь? — сунула бумажку. — Внук там живет. Обещал встретить, да видать, задержался…
— Садись, мать, живо домчу.
Дорога казалась бесконечной. Клавдию даже укачало, но шофер вовремя сказал:
— Приехали.
— Спасибо, вот… — протянула деньги.
— Погоди. Давай я с тобой схожу — мало ли…
Клавдия настаивала.
— Позже возьму. Удостоверюсь, что все в порядке, — усмехнулся он.
Комендантка нахмурилась:
— Вы к кому?
— К внуку, Тимофею. Тут он живет.
— Бабушка Тимофея? — женщина остолбенела. — А вы… живая?
— Как это? — Клавдия перевела взгляд с комендантки на шофера.
— Вчера он сказал: получил наследство, бабушка умерла.
Клавдию словно ветром с ног сбило. Комендантка усадила ее, воду подала, шофер стоял рядом.
— Тимофей ключ сдал, деньги забрал и исчез.
Шофер гладил старушку по плечу, сам не веря услышанному.
— Мать, давай я тебя обратно отвезу… — отказался брать деньги. — Билет-то на обратный путь есть?
— Есть, сынок… Чужой человек — и тот пожалел, а родная кровь… — слезы катились градом.
На вокзале он помог купить билет, сунул в руку номер телефона:
— Звони, если что. Все образуется…
Клавдия смотрела в окно на мелькающие поля.
«Добрых людей все же больше… Вот шофер — Николай звать. Молодой, а сердце золотое. И комендантка чаем напоила… В следующий раз яблок им привезу, варенья. Анна у меня мастер на заготовки».
Печалило одно — дома больше нет. Но душа была спокойна: возвращалась в родные места, где каждая тропка знакома.
«Поживу у Анны… Может, Тимка одумается. Мы ведь самые родные…»
Уже в сумерках подошла к соседскому дому. Анна, будто почувствовав, выскочила на крыльцо.
— Клавдия?!
Бросились друг к другу.
— Аннушка, правду говорили: яблоко от яблоньки недалеко падает. Внук мой — вылитые родители…
— Ничего, родная. Теперь будем вместе. Две одинокие души — да зато свои.
